Страница 250 из 320
И поэтому, отбросив колебания, я попросила Марка заблокировать и электронную почту, которая мне теперь была абсолютно не нужна. Я не хотела ни с кем общаться, никому писать и получать письма и читать ответы тоже — не хотела.Мир вокруг меня словно выключили, и я осталась одна, незаметная и безликая, в полнейшей темноте и пустоте. Следы, которые я успела оставить за время самостоятельной жизни уже начали таять в моем сознании, и я со странным облегчением понимала, что скоро обо мне забудут.Все — кроме Марка.Единственный друг, для которого я бы никогда не стала блеклым воспоминанием, был мертв уже несколько лет. Наставник и учитель, вложивший в меня душу и сердце, скоро откажется от меня, едва узнает, что я снова сбежала от трудностей – теперь уже окончательно и бесповоротно. Остается только моя книга, страсти вокруг которой будут кипеть еще долго, но я больше не чувствовала с ней никакой связи. Я бросила ее, отказалась, так же как когда-то от меня отказалась собственная мать – жестоко и просто, без объяснения причин, без желания исправить ошибку. Теперь я в точности повторила ее поступок - собственное детище, выпестованное и созданное с такой любовью, резко перестало что-то значить для меня. Колесо судьбы совершило полный оборот, снова вернув меня в ноль, в новую точку отсчета. И следующий виток жизни я встречала в совершенном спокойствии, с готовностью принять неизбежное.С таким странным чувством тихого опустошения мы прожили еще один день. Я постепенно возвращалась к самой себе, такой, как была когда-то, до путешествия в столицу, находя в этом своеобразное успокоение и радость. Вот только Марк продолжал обеспокоено наблюдать за мной, словно не доверяя этому внезапно снизошедшему умиротворению. Ему самому трудно давалось вынужденное пассивное ожидание, к тому же он так до конца и не поверил в резкую перемену в моем поведении и суждениях.Чтобы доказать свою искренность, я переключилась на простые домашние дела и активно проявляла заботу о нас двоих. Приготовив вкусный ужин и сидя напротив Марка, я красочно расписывала, как мы снова будем счастливы в городе нашего детства. Все возвращается на круги своя — вот и нам тоже пришло время вернуться. И пусть говорят, что в одну и ту же воду нельзя войти дважды, а мы все равно попробуем. Ведь вместе мы — сила и способны делать то, чего обычным людям не дано.Несмотря на то, что это были именно те слова, которых он от меня давно ждал и хотел услышать, я видела, что напряжение не спешит отпускать его. Но я не торопила события, дав времени шанс сгладить нервотрепку последних дней. Пройдет еще несколько недель или месяцев, и Марк убедится в моей искренности. Я сама в нее уже почти поверила.Первым шагом его доверия, а, может, нежелания меня волновать и расстраивать, стало то, что Марк больше не пытался слепо меня контролировать. Теперь, уходя на экзамены, он больше не прятал ключи и не запрещал мне подходить к компьютеру или включать телевизор, видя, что я не делаю никаких попыток сбежать или повлиять на ситуацию. Все равно от новостей трудно было укрыться. Но меня они уже не задевали – я чувствовала себя вне происходящего.Я сразу дала понять, что не стоит таиться, читая по утрам ту самую ежедневную газету, которая учинила настоящее расследование по моей скандальной теме. Каждый день там выходили новые интервью с жертвами депрессивной книги, и все они пестрили различными признаниями, которые я читала, заглядывая Марку через плечо, тихо посмеивалась, в то время как он едва сдерживал ругательства.Ожидаемо почувствовав себя в ореоле славы и искупавшись в волне всеобщего сочувствия, бывшие сторонники принципа «Живи быстро, умри молодым» мгновенно забыли о нем и теперь активно эксплуатировали свой трагический образ, демонстрируя покаянное жизнелюбие. Они наперебой рассказывали о том, как жалеют о своем выборе, просили прощения у родителей и почему-то школьных учителей, а одна из жертв поведала волнующую историю о том, как, находясь без сознания, увидела яркий свет и ангела с крыльями, лично приказавшего ей идти обратно и никогда не читать плохих книг, не слушать плохую музыку и не поддаваться на бесовские соблазны. Каждое интервью заканчивалось небольшим монологом на тему добра, призывами быть позитивнее и не верить всяким подлецам, которые только и хотят, что столкнуть неокрепшие души в геенну огненную.И если Марка новый акт спектакля откровенно шокировал циничной наигранностью, то я, оставаясь спокойной, просто объясняла ему, каким образом на журналистской кухне готовятся все эти трогательные речи и признания.- Нет, ну они же сами почти все пишут, авторы этих статей. На интервью они, конечно, выезжают, но обычно это происходит так — они общаются, смотрят, что за человек, какие фотки можно сделать, какой образ ему придумать. Как подать, чтобы читателей зацепило, понимаешь? А потом говорят — вот такие вопросы мы вам зададим. А вы ответите так-то и так-то. Доверьтесь нам. Мы все напишем так, что ваша история станет сенсацией. И вам все посочувствуют. Или полюбят и поймут. Ну и потом отсылается текст чисто на формальное согласование, герои редко, когда возражают. Если это не капризные звезды, конечно. А так каждый человек хочет засветиться хоть по телеку, хоть в газете. Главное, чтобы фотки были красивые и признания душещипательные. Вот про ангела, я уверена — это типично журналистская выдумка. Но девочка, увидев интервью с собой на всю полосу, очень скоро поверит, что это она сама все сказала, мало того, что так и было на самом деле. А почему бы и нет Марк? Так же красиво и трогательно смотрится, ради искусства не жаль немного и приукрасить! – и я громко рассмеялась, потешаясь над тем, что раньше меня искренне огорчало.Марк долго смотрел на меня взглядом, в глубине которого поблескивали диковатые искорки, после чего, тряхнув головой, произнес:- Вот теперь я точно верю, что ты хочешь завязать со всем этим. Любой адекватный человек рано или поздно захочет. А те, кто остаются и дальше так живут… Для них у меня нет оправданий. Это не люди. Их нужно уничтожать, планомерно, как заразу. Вспомни те комментарии, у тебя в блоге — их писали больные невротики. Вот что происходит, когда журналистский вирус попадает в мозг к человеку и разрушает его. Жесткая цензура — минимальное, что можно противопоставить репортерской анархии. В идеале нужна уголовная ответственность и смертная казнь как высшая мера. По-другому остановить эту эпидемию невозможно. Только истреблять и изолировать тех, кто ее распространяет.