Страница 10 из 28
Но это для местного добропорядочного… сравнительно добропорядочного люда подобные явления далеко не в радость. Меня же сделанное на сей счет умозаключение только ободрило. Гнильца и впрямь в социуме атлантов имелась значительная. И я шел верной дорогой, ища встречи с ней.
Опять же пультик, в отличие от меча оставшийся при мне, обнадежил. Когда я только удирал с крыши, где нас хотели повязать, показатель синхронизации до сорока двух процентов рухнул. То есть, из прошлого мы с Валей могли вернуться только вдвоем, ибо вместе в эту эпоху попали.
Зато теперь синхронизация снова превысила пятьдесят процентов. Так что дорогу я выбрал верную.
Присмотренный мной проем оказался достаточно широк и высок, чтобы я смог осторожно завести в него летающий кораблик, на ходу сокрушая препятствие в виде досок. Внутри, как и следовало ожидать, царили грязь и темнота. Хорошо еще, что при входе в темноту автоматически включился прожектор на носу кораблика.
Луч света высветил кучи мусора, какие-то ящики, железную сетчатую кровать без белья и матраса. Писком и шорохом отозвались крысы, протестовавшие против моего вторжения в их вотчину.
Я не пытался гадать о причинах, по которым это здание было заброшено. Может быть, пик населенности уже оказался пройден, так что в этом небоскребе стало банально некому жить. Или, возможно, он служил не жильем, но штаб-квартирой некой корпорации, ныне вылетевшей в трубу. Важно было, что даже в этом тесном городе нашелся бесхозный уголок.
И теперь я мог использовать его, чтобы припрятать свой главный трофей — угнанный кораблик местных стражей порядка. Он же мой главный актив в сделке, конечным результатом которой должно было стать освобождение Вали.
Я оторвал шишечку персонального ключа от приборной панели (та сразу погасла) и прикрепил обратно к трубке. Опасался, что не там ее приложу, что неверно запомнил место. Но шишечка охотно приросла к трубке. Видимо, ей было все равно, с какой стороны подключаться.
Чудеса!
Оставалось надеяться, что без ключа и в выключенном состоянии отыскать угнанный кораблик станет еще труднее. Даже с помощью локаторов. И особенно внизу. То есть, в неблагополучной (как я понял) части города, куда здешний аналог полиции без веских причин не суется. Не говоря уж о том, что сверху все эти полсотни… или сколько их там, этажей со всеми перекрытиями, изолирующими материалами, кучей бытовой и оргтехники могли послужить неплохим экраном для любых следящих устройств.
Конечно, по ключу-шишечке ребята в шлемах и брониках могли отыскать меня. Но в этом случае я надеялся убежать или отбиться.
Выбравшись из угнанного суденышка, я осторожно, почти наощупь, добрался до дверного проема. А оказавшись снаружи, первым делом испытал трубку.
В обращении та оказалась несложной. Стоило мне навести оружие на ближайшую стену и нажать на пару маленьких черных кругляшков, как из трубки вырвался светло-голубой луч. Врезался в стену, разлетаясь искрами и оставляя после себя пятнышки копоти.
То есть, стрелять из этой штуки можно. И для этого даже необязательно было обладать меткостью снайпера или сноровкой героев вестернов. Но вот чтобы схватиться с целой оравой вооруженных людей — а без этого Валю не вызволить — для такой миссии трубка явно не годилась. Весьма ожидаемо.
Требовалось найти что-то посерьезнее. За этим, собственно, меня и занесло на это в прямом смысле дно городской жизни.
Ожидания меня не обманули. Прогулявшись по улочкам Посейдониса, я быстро убедился в том, что нижняя часть города впрямь является и самой неблагополучной. Вроде тех райончиков, которые в современных мне городах располагаются на окраине или по соседству с промзоной.
Глухие стены, нависавшие с обеих сторон, покрывала современная вариация наскальной живописи. От значков местной письменности и вычурных маловразумительных узоров до схематичных изображений полового органа, ни времени, ни языковым барьерам неподвластных.
Под ногами — покрытие вроде бетона, местами растрескавшееся, местами выщербленное непогодой или людскими стараниями, от созиданья далекими.
Пару раз мне пришлось подлезать под бельевые веревки, натянутые прямо поперек улицы. Я еще старался тогда не прикасаться к свисавшему с них мокрому выцветшему тряпью.
Некоторые двери, мимо которых я проходил, вели в жилища местного люда. Судя по игравшим рядом детям или какой-то тетке, что, едва выйдя за порог прямо в халате, без тени моральных терзаний вылила прямо на мостовую ведро грязной воды. Попадались рядом с такими дверями и окна. Но были редкими, совсем маленькими и располагались на высоте метра два, не меньше.
Другие двери вели в заведения — рядом с такими еще прямо на стене были приделаны вывески или красовались большие размашистые надписи, вывеску заменявшие.
В тени надписи еще тускло светились. Видно, были нанесены специальной краской.
Прочитать я их по понятным причинам не мог. А вот вывески разобрать удавалось — владельцы большинства из них буквам предпочитали картинки. Хоть и грубые, но ясно было, что изображение ножниц указывало на парикмахерскую, изображение конфеты — на кондитерскую, а рыбы — на магазин морепродуктов. В последнем случае еще о назначении данного места доходчиво сообщали запахи, долетавшие из-за двери.
Да и кстати: двери заведений в нижней части Посейдониса сплошь были массивные и бронированные. Какие разве что из гранатомета пробьешь.
Местные, что встретились на пути, почти поголовно меня игнорировали. Некоторые даже сторонились — не горели желанием связываться с вооруженным человеком. Даже когда мимо прошел какой-то небритый здоровяк в штанах и белой майке (не в униформе!) зато с закинутой на плечо какой-то махиной, которая могла быть только оружием, он лишь смерил меня настороженным взглядом.
Махина его выглядела всяко солиднее моей трубки — толще, например, раз в пять — но все равно играть в войнушку здоровяка не потянуло. Либо он куда-то спешил, либо счел, что вооруженный незнакомец (я то бишь) может принадлежать к чужой банде. С которой не хотелось разборок.
О том, что здоровяк находится именно по ту сторону закона, неплохо говорили наличие оружия и свободная форма одежды. А тот факт, что разгуливает он с пушкой как у себя дома, тоже многое мне сказал. И о Посейдонисе как таковом, и конкретно о нижней его части.
И все же даже здесь пытались поддерживать подобие порядка. Хотя бы раз за прогулку довелось видеть, как два небольших робота-уборщика крутятся возле небольшой кучи мусора.
Поглядывая на вывески, я искал ту единственную, какая мне требовалась. Увы, раз за разом попадалось не то.
Аптека — вход отмечало изображение змеи и чаши, похоже, не только интернациональное, но и вечное.
Магазин продуктов — здесь на вывеске было намалевано что-то круглое и желтое. Может, круг сыра, а может, хлебный каравай.
Сапог — за дверью с такой вывеской могла находиться хоть обувная лавка, хоть мастерская по ремонту опять-таки обуви. Что мне равно неинтересно.
О, а этому заведению даже вывеска не требовалась. Ее с успехом заменила стоящая у двери скучающая девица с минимумом одежды, почти ничего не скрывавшим.
А что могло находиться под вывеской с разноцветными облаками — голубым, розовым, зеленым — мне было страшно и представить. А проверять тем более не хотелось.
Не то, все не то…
Спрашивать у местных я не собирался — по крайней мере, на улице. Первым делом я выдам свое незнание языка, и даже ЛНМ не поможет. Видно же, что не я говорю, а звуки из вещицы на шее доносятся. Ну а следом, вопросом своим я дополнительно подчеркну статус чужака и одиночки. А значит, могу привлечь нежелательное внимание. Того же громилы с большой пушкой, из которой он меня с готовностью пришьет.
Иного ждать не приходилось — это трущобы, детка. Пусть даже над ними высятся офисы престижных фирм, обиталища богатеев и пресловутые прогулочные террасы с газончиками. А в трущобах свои законы. И чужаков, особенно задающих вопросы, там не любят. Независимо от страны и эпохи.