Страница 5 из 53
- Надо что-то делать! - объявила маман грозно, напрочь позабыв о собственных бедах. - Слышишь, как киса громко мяукает. Наверняка, ей очень больно!
Вообще-то хвостатая воительница яростно материлась, но маме не докажешь.
- Доставай переноску, поеду в ветклинику, - пробурчала я и отправилась в ванную.
Честно, я сочувствовала Жозефине-Симоне, но не волновалась. У нашего общего с Антоном питомца - серого кота Йоды - подобные проблемы возникали не раз и всегда заканчивались после приема лекарств и промывания глаз особыми средствами. Однако проконсультироваться со звериным доктором стоило, мало ли на свете болезней.
- На обратном пути заедем к крайне занудному старичку, нужно газету передать, - оповестила я питомицу, крася ресницы. - Ты станешь отличным буфером. Если дед заартачится и откажется быстро попрощаться, закати истерику.
Жозефина-Симона юмора не оценила, задергала хвостом, но мне идея нравилась. Вдруг Валентин Макарович вообще не любит кошек, и общение закончится, едва начавшись.
- Ты, главное, витамины новые купить не забудь, - бросила кошь, когда мы выходили из подъезда. - У меня после родов и кормления шерсть лезет.
Открыв зонт, чтобы защитить себя и питомицу от мелких капель, брызжущих с серого неба, я зашагала вдоль дома к остановке. Миновала арку и едва не налетела на дражайшую бабулю, возвращающуюся домой с утра пораньше. С рынка, судя по редиске и банке сметаны в авоське. Мартыновна встрече не обрадовалась. Нахмурилась, засуетилась, не готовая обсуждать скандальное возвращение сыночка.
- Расслабься, - посоветовала я, пряча улыбку. - Воздержусь от комментариев.
- Неужели? - усомнилась Мартыновна. - У тебя всегда на всё есть собственное мнение.
- Есть, - призналась я нехотя. - Оно гласит, что твоя главная проблема - не я или близнецы, а мама. Какое бы решение ты ни приняла, это останется между вами.
Мартыновна вздохнула, взвешивая что-то в уме.
- Вероника - не главная проблема. Меня больше волнует Павел и его желание наладить отношения со старшими детьми. Либо у него с головой не в порядке, либо тут дело нечисто. Люди ни с того, ни с сего не срываются с насиженного места и не возвращаются туда, где их никто не ждёт.
- Значит, ты всё решила.
- Не окончательно. Но как иначе выяснить, что неблагодарный отпрыск задумал, если он не поживёт под боком? Заодно узнаю, что за фрукт эта Ангелина. В смысле, мачеха твоя. Вдруг она - главная злодейка?
Язык чесался съязвить, что Мартыновне не хочется записывать в отрицательные персонажи сына. Вопреки всем грехам. Сын - есть сын, пусть и блудный. Но я же дала обещание воздержаться от комментариев, да и Жозефина-Симона принялась ворчать в переноске.
...До ветклиники доехали быстро. Едва устроились на диванчике, нас пригласили в кабинет. Оттуда мы вышли минут через пятнадцать с каплями для глаз, таблетками и обещанными питомице витаминами. Но настроение Жозефины-Симоны не улучшилось. Она сочла, что доктор обращался не достаточно обходительно, расцветке не умилился.
- Не ной, - попросила я, выходя на улицу с зонтом наготове.
- Вызови такси, - посоветовала кошь в ответ. - Не хочу мокнуть.
- Ты и так под крышей сидишь.
- Тогда едем сразу домой. Не хочу к нудному деду.
- Подумаешь, какие мы нежные, - терпение подходило к концу. - У нас уговор. Начнешь сопротивляться, выброшу витамины в урну.
Жозефина-Симона заёрзала в переноске, но новое возражение оставила при себе, уяснив, что хозяйка на взводе. Я чувствовала себя отвратительно. Мысль о поездке к Валентину Макаровичу навевала тоску, да ещё под дождём, пусть не столь сильным, как в предыдущие дни. Сказывались и домашние новости с накопившейся усталостью. Но обещание дано, а в сумке лежала газета.
Старик всё равно не отвяжется.
В подъезде четырнадцатиэтажного дома, где жил герой публикации, пахло сыростью. В коридоре печально мигала перегорающая лампочка. Поездка в лифте на предпоследний этаж позитива не добавила. Кабина дребезжала и скрипела так, что я мысленно пообещала себе пойти обратно пешком.
Питомица тоже нервничала.
- Не нравится мне тут, - подала она голос, едва мы покинули негостеприимное подъемное устройство. - Аура странная.
- О! Ты у нас теперь чувствуешь связь с космосом? - поддела я раздраженно.
- Если б ты дружила с даром, тоже б почувствовала, - не осталась в долгу вредная питомица. - Надо делать ноги.
Я закатила глаза и нажала на звонок, отчаянно надеясь, что Жозефина-Симона отпугнёт деда от продолжительных бесед. Один за другим лязгнули три замка. На пороге появился Валентин Макарович. При полном параде: седые волосы аккуратно зачесаны набок, из-под пиджака выглядывала белоснежная рубашка.
- Рад вас видеть, Яночка. Заходите-заходите. Сейчас чайник поставлю.
- Я на минутку. Мне ещё надо…
- Ни в коем случае! - пожилой мужчина замотал головой. - Гостей без чая отпускать не положено.
Но я достала из сумки обещанную газету.
- Извините, Валентин Макарович, ничего не выйдет, - я протянула позапрошлый номер и кивнула на переноску. - Кошку везу из ветклиники. Нам нужно домой. Таблетки пить.
Перемена произошла разительная. Выцветшие глаза, в которых только что играли искорки, помрачнели, покрылись слоем пыли. Улыбка растворилась, лицо окаменело, будто и не знало, что такое радость.
- Раз надо, так надо, - отчеканил Валентин Макарович со стариковской суровостью. - Но зайдите в квартиру на минутку. Через порог ничего не передают. Плохая примета.
- Не надо! - предостерегла Жозефина-Симона.
Но я занесла ногу, словно тянуло внутрь магнитом. Сердце застучало сильнее, по спине прошёл холодок. На память пришли и черные псы Литвинова, и странная девушка в джинсовой куртке. Я приготовилась к невообразимой жути, но ничего не произошло. Дед взял из рук газету и принялся рассыпаться в благодарностях, будто считанные секунды назад не глядел, как на предательницу.