Страница 17 из 53
Я не поняла, на что наткнулась. Но рухнула смачно, больно приземлившись на живот и проехав по жесткому ковру подбородком.
- Цела? - нахалка-питомица отвертелась от роли первопроходца и вышагивала за мной по «проторенной» дорожке.
- Цела. Но есть вопрос на засыпку. Где мои джинсы и футболка?
В самом деле, не в нижнем же белье выдвигаться!
Пока искала шмотки, сумку и дорогу в коридор, собрала все мыслимые и немыслимые углы, а заодно громогласно перебрала всю нечисть, какую вспомнила. Фальшивое семейство должно было повскакивать с кроватей, но, видно, растворилось полностью, в отличие от «дерущейся» мебели. Жозефина-Симона разумно помалкивала. До тех самых пор, пока я не предложила ей проследовать в найденную переноску.
- Ты её лучше пустую неси, а я за тобой двинусь.
- Двинется она! - не сдержалась я, взмахнула руками и приложилась левой кистью об открытую настежь невидимую дверь туалета. - Тьфу ты, пропасть! Это я двинулась, раз послушала тебя и сидела тут. Давно бы в настоящем доме была!
- Ты этого не знаешь, - осторожно заметила кошь и попятилась от переноски. Но, как и я, не рассчитала, впечаталась задом в стену.
- Пошли, - бросила я удовлетворенно. Не всё же мне страдать.
Подъезд встретил чернотой, но здесь она была ещё гуще, как тушь. Я коснулась рукой стены, шарить в воздухе в поисках перил не рискнула. Вдруг промахнусь. Медленно подвинула вперед правую ногу, ища ступеньку. Как на грех, вспомнилась история с офисным призраком и толчком в поясницу на лестнице. Я гневно мотнула головой. Нет, тут никакие привидения не водятся.
Или водятся?
Что-то коснулось ноги, и я взвизгнула, как школьница.
- Не вопи! - шикнула Жозефина-Симона, оказавшаяся тем самым призраком.
- А ты под ноги не лезь! Пока без хвоста не осталась!
- Фурия! - припечатала кошь.
- Гарпия! - не осталась в долгу я.
Спуск занял, по ощущениям, минут пятнадцать. Я шла очень медленно, боясь рухнуть вниз из-за неосторожного движения. О том, что ждет за входной дверью, отказывалась думать. Вдруг тоже чернота? Как тогда, спрашивается, до сквера добираться? В подъезде ещё можно ориентироваться, а до замаскированного дома Валентина Макаровича пять остановок.
К счастью, опасения не подтвердились. Двор никуда не делся. Простирался за дверью темный и мрачный, как и полагалось в это время суток. По периметру тянулись силуэты машин. Турники - проржавевшие и покосившиеся - напоминали чудищ из черно-белых мультиков. В любой другой момент я бы и носа не высунула наружу. Прогулки посреди ночи всегда считала сомнительным удовольствием. Но позади гораздо страшнее и опаснее.
Да и кого бояться по дороге в сквер? Грабителей? Маньяков? Глупости! На улице стало так тихо, что, похоже, кроме нас с Жозефиной-Симоной, в вымышленном мире никого не осталось. За домом простиралась магистраль, которая в настоящем мире никогда не пустела, но сейчас я не слышала ни одной машины. Смолк даже ветер, деревья стояли застывшие, словно на фото.
- Так и будешь тут торчать? - спросила кошь шепотом.
Я едва сдержалась, чтобы не подарить ей волшебный пинок.
А зря. Стоило отправить в небольшой полет, дабы избежать иной напасти.
БУМ!
Едва я сделала шаг, родная девятиэтажка и крыльцо разлетелись на пазлы, не оставив ничего, кроме черноты, как в фантастическом фильме, когда целая вселенная прекращает существование. Наверное, сработали инстинкты. Пальцы ловко вцепились в шкуру дражайшей питомицы, вознамерившейся провалиться в небытие.
- Палу-у-ундра! - завопила кошь, вися над пропастью.
- Тихо! - потребовала я, ловко вернув ей твердую почву под все четыре лапы. - Твоя очередь идти впереди. Если не хочешь сгинуть.
Правду говорят, что чужой страх мобилизует собственную храбрость. Не перетрусь Жозефина-Симона, я бы сама ударилась в панику. Не каждый день мир вокруг крошится, как пенопласт. Но видя, что питомица дрожит пойманным зайцем, я уверенно показала рукой вперед.
- Иди!
Кошь посмотрела осуждающе, несколько раз провела языком по бокам, приглаживая вставшую дыбом шерсть, и затрусила прочь от пропавшего дома.
Я шла спокойным шагом. Назад не смотрела. Не могла. Слышала шелест разлетающихся кусочков асфальта, деревьев, фонарей и зданий. Подошвы кроссовок отрывались от дороги, и она рассыпалась, пазлы тянули за собой другие – всё то, что находилось по бокам. Умирало даже небо. Со стороны, наверное, грандиозное зрелище: девушка, уничтожающая вселенную, и безразличная вечность за её спиной. Но я не желала этого видеть. Просто шла, глядя на семенящую впереди Жозефину-Симону.
Я - не разрушительница. Город уже погиб. Впереди простиралась пустая магистраль с каймой тротуаров. Без машин и людей. Жизнь вокруг отсутствовала. Ни намека на её привычное дыхание. Дома стояли с погасшими окнами, а ведь и самой мрачной ночью в любой многоэтажке найдутся квадратики света - квартиры, где не ложатся или, наоборот, проснулись. Если б не фонари, горевшие тусклее, чем в реальном мире, не уверена, что нашла бы в себе силы дойти до сквера.
Хотелось остановиться. Распластаться на проезжей части, по которой больше не суждено проехать ни одному автомобилю. Лежать и смотреть в пустое небо. Замереть, как и всё вокруг. Ни думать, ни разгадывать очередные ребусы. Забыть о предстоящем сражении. Я не маг. Точнее, я не хочу быть магом.
Путь занял минут сорок, но мне он показался вечностью. Никогда в жизни время не тянулось так медленно. Его помог бы скоротать разговор. Однако Жозефина-Симона упорно молчала. Оглядывалась, дабы убедиться, что я рядом. Но сразу отворачивалась, не желая видеть разлетающийся мир. Я тоже не испытывала желания нарушать мёртвую тишину, словно звук голоса мог сделать ещё хуже.
Насмотревшись на пустынный пейзаж, я ожидала, что и сквер окажется безлюдным. Но сероглазая незнакомка не ошиблась: картинка не менялась. Глубокой ночи вопреки, всё те же дети бегали у фонтана, две девушки с колясками беззаботно болтали, веер порхал бабочкой в руке пожилой дамы с платиновыми кудрями. Иллюзорная женщина не замечала, что солнца и зноя нет в помине, а молодые мамы напрочь позабыли, что детям давно пора на боковую.