Страница 96 из 154
В присутствии тысячи гостей церемонию проводил глава Священной конгрегации обрядов кардинал Джованни Дэти. Стефанио сидел на первом ряду и влажными от умиления глазами смотрел на Марио. Тому шел шестнадцатый год, он был довольно высок, блестящие темные кудри волнами падали на белоснежный кружевной воротник, черные глаза светились счастьем.
«Я живу на свете сто тридцать восемь лет, и впервые мой сын женится», — думал взволнованный Стефанио. И вспоминал крошку Катрин, маленького Франсуа, смелую, мужественную Бланку, нерожденного ребенка от Анны де Вре...
Очнулся он, когда кардинал Дэти произнес:
— Ego conjungo vos in matrimonium in nomine Patris, et Filii, et Spiriti Sancti[i].
Стефанио потряс головой, отгоняя воспоминания, и вместе с другими гостями двинулся к выходу. На улице, вырвавшись из толпы гостей, Марио подскочил к нему и горячо обняв, прошептал:
— Дядюшка, благодарю! Если б вы знали, как я счастлив!
Десятки карет направились во Фраскати, к Вилле Винчини. Там, под золочеными потолками банкирского особняка, несколько дней продолжались свадебные торжества. С утра до позднего вечера играли музыканты, ежедневно проходили балы, гости съели сотни фунтов мяса, яиц, риса, топленого сала, миндаля и выпили около двухсот бочек вина.
Стефанио, постоянно окруженный то друзьями, то представителями семейства Винчини, частенько поглядывал на красавицу Элеонору и Марио. Те нежно смотрели друг на друга и выглядели бесконечно счастливыми.
«Похоже, она и правда его любит», — удовлетворенно думал епископ.
***
Папа Урбан VIII теперь постоянно пребывал в скверном настроении. Неприятности сыпались одна за другой. Едва Томаззо Кампанелла отвел от него угрозу смерти (а сколько пришлось понервничать по этому поводу!), как европейская война подступила к самому порогу Папских владений. Старый герцог Мантуи умер, и Филипп Испанский возжелал посадить на его место своего ставленника. Франция выдвинула другого претендента, и началась свара. Что прикажете делать в такой ситуации? Испания владеет Неаполитанским королевством, граница с ним проходит чуть южнее Рима, так пустить алчного до земель Филиппа еще и на Север? Конечно, Папа поддержал Людовика и его первого министра, кардинала Ришелье, а те возьми да вступи в войну на стороне протестантской Швеции. И теперь испанцы кричат, что глава католической церкви заодно с еретиками. Очень красиво!
А горожане? Все, как один, ставят ему в вину непотизм. Да, он возвел в кардиналы брата и двух племянников, дал им доходные земли и должности, ну и что? Все понтифики так делали, но никто не подвергался столь сильному осуждению, как он, несчастный Урбан VIII.
А теперь еще и Галилей со своим «Диалогом»... Мало того, что в богомерзкой книжонке каждое слово пропитано ересью, так еще и в дурачке Симпличио профессор, как уверяют иезуиты, изобразил его, Папу. И этого человека он считал другом?
Когда Галилей издал прошлую работу, «Пробирных дел мастер», где в оскорбительном тоне полемизировал с иезуитом Сарси, Урбан VIII запретил ордену спорить с ученым, защитил его от дальнейших нападок. И чем Галилей ему отплатил?
Нет уж, теперь ни снисхождения, ни прощения не будет. Суд над своевольным профессором покажет всем, что католическая церковь сильна и умеет отстаивать догматы Священного Писания. Упрямец поплатится за ересь и, главное, за оскорбление. Впредь не будет в своих дурацких книжках называть Папу простачком!
Винчини купили молодоженам роскошный особняк в Риме, и вскоре влюбленные переехали туда.
Марио, к большому сожалению синьора Гвидо, по-прежнему посещал Академию и старательно учился живописи. Его картины теперь отбирали для каждой выставки, и большинство из них сразу же продавалось. Три работы он написал для собственного особняка и еще две — для дома «дядюшки» в Треви.
Стефанио бесконечно гордился сыном: его художественным талантом, красотой, смелостью суждений и добрым сердцем. Марио отвечал ему искренней любовью.
Сразу после свадьбы сына Стефанио узнал, что «Диалог» Галилея внесен в Индекс запрещенных книг. На ученого, которому было уже под семьдесят, пало обвинение в ереси. Папа рвал и метал, требуя, чтобы Галилей немедленно явился на суд инквизиции. Профессор, живший в Тоскане, попытался отговориться нездоровьем, но Папа категорично ответил: