Страница 121 из 154
Иштван общался только с мужчинами, а вот женщины почему-то боялись его. Единственным исключением была Тутаманта Чулла — Чистая Роса, та самая девушка, которая в первые дни приносила ему еду. Она совсем не робела перед бородатым пришельцем, часто заходила поболтать и задавала множество вопросов о его прежней жизни. Священник проникся к ней искренней симпатией, и она отвечала ему тем же.
Чтобы не потерять счет времени, Иштван попросил туземцев выстругать длинную палку, на которой он отмечал дни, недели и месяцы. Впрочем, в этом не было особой необходимости, поскольку один из жрецов, наблюдая движение Солнца, вел точный календарь, необходимый племени для полевых работ.
В сезон дождей, с Месяца Почитания Мертвых до Месяца Двойных Колосков, когда ливни шли по полдня, туземцы сидели по домам и не выходили до самого обеда. Иштван любил, приоткрыв полог, смотреть, как струи дождя скатываются с толстых кожистых листьев фикуса, растущего рядом с хижиной, и падают вниз, превращая землю в бордовое месиво.
Он не только учился сам, но и делился знаниями с индейцами. Он рассказывал инкам, как лечить болезни, изготавливать простую мебель и даже пытался объяснить, что такое колесо.
Иштван боялся, что Господь разгневается и лишит его волшебного дара, если он забудет о цели своей миссии. И потому исподволь пытался обратить туземцев в христианство. С их помощью он сложил напротив своей хижины крохотную часовню, поставил туда икону, а Тутаманта Чулла украсила ее цветами. Узнав, что Юла Киспачи означает «Белый Спаситель», он объяснил вождю, что спасителем европейцы считают только Бога, и попросил поменять ему имя. Апу Ума согласился, и вскоре инки стали называть Иштвана Юла Амаута — Белый Мудрец.
Он жил в племени уже несколько месяцев, почти привыкнув к удушающей жаре и во всем переняв местный образ жизни. Ходил с индейцами на охоту, помогал сажать маис и томаты, носил длинную полотняную рубашку и анаку — накидку без рукавов. По праздникам он, как и все, надевал тукапу — яркое одеяние с геометрическими рисунками, каждый из которых что-то означал, — ходил на куриканчу, но местным богам никогда не молился. Индейцы не корили его за это, наоборот, любили вечерами слушать истории о Христе, Деве Марии и деяниях апостолов.
Много лет спустя священник узнал, что инки очень терпимы к чужим религиям. Покоряя соседние народы, они добавляли новых богов в свой пантеон. И сейчас он с удивлением видел, что многие из них готовы принять Христа как равного Инти.
Рассказывал Иштван и о жизни европейцев. О домах в несколько этажей, о лошадях, запряженных в повозки, о высоких каменных храмах с куполами и шпилями, о неприступных французских замках и римском Колизее, о больших городах и маленьких деревнях. Инки слушали и дивились: несмотря на былую развитость, они не знали ни колеса, ни лошадей, никогда не слышали о домашней птице и кошках, не пробовали молока и вина. А Иштван без устали (и не без корысти) потчевал их рассказами о балах и спектаклях, шелковых одеждах и мягких креслах, в то время как индейцы не использовали даже стульев.
Самыми заинтересованными слушателями казались два молодых дикаря. Одним из них был невысокий, но мускулистый юноша с тонким хищным носом и слегка оттопыренными ушами. Его звали Куска Маки — Твердая Рука, он носил длинную кожаную рубаху, а волосы украшал кожаной же повязкой. Священник не раз замечал, что он был на удивление тих и сосредоточен, словно его угнетала тайная печаль.
Вторым был Чалли Атук — Хитрый Лис, с которым священник уже успел свести приятельские отношения. Высокий, худой, узколицый, с вечно прищуренными глазами, он и в самом деле внешне производил впечатление хитреца. Но это было не так: Атук плохо видел и потому щурился, однако при этом обладал характером добрым и простодушным.
Иштван наблюдал, как заинтересованно слушают оба его рассказы, и делал для себя выводы. Однажды он поинтересовался у Сампа Анки, что так тревожит Маки. Сын вождя приложил руку к груди и с улыбкой ответил:
— Любовь, Амаута. Ты же знаешь Тутаманта Чуллу?
— Конечно.
— Она цветок его сердца. Увы, эта страсть не взаимна. Кажется, Чулле больше нравится Хайка Вайра.
— Вот как... — пробормотал священник, задумчиво глядя вдаль.
Как-то раз Иштван спросил вождя:
— Почему вы не убили меня, как всех остальных?
— Мы видели знак, — туманно ответил тот.
— Какой знак? О чем ты говоришь, Апу Ума?
— Пока не время, но когда-нибудь я расскажу тебе.