Страница 12 из 142
Поэтому решил не горячиться. Буквально на расстоянии вытянутой руки рядом с боковой шершавой поверхностью Обода затормозил. Хотел даже чем-нибудь в нее зафигачить и посмотреть, что после будет. Сдержался. Ладно бы просто пацаном был, без напупырченности, а для суперпупернапупырченного несолидно как-то…
Спроворил на кухонном конвертере миску борща украинского со шкварками из копченого сала, тарелищу макарон по-флотски. Вместо компота, чашечку эксклюзивно заваренного кофе заказал, какой мы с Ленкой в Питере в дорогой кафешке на Васильевском острове пробовали. Над меню, как с «питательными ковриками» на Камагулоне, мудрить не приходится: все иконками на сенсорной панели обозначено. Между делом, кофеек уже попивая, Орбитальный Космический Объект «Джаггернаутом» окрестил (по цепочке ассоциаций: «колесо» - «колесо Джаггернаута» - «Джаггернаут»).
Поснедавши (как у нас в Вятской губернии говорят), естественно, по закону Архимеда в вульгарной его интерпретации возлег на ребро. Чтобы неспешно и обстоятельно помыслить, каким образом вылазку совершать буду и что с собой возьму. Можно и без ничего: невидимый Неогвирский эскорт и доставит куда захочу, и силовым полем обеспечит, которое ни ядритерной ракетой, ни бластерным-мазерным лучом не прошибешь. Получше любого скафандра, но скафандр, кстати, чисто по приколу у меня есть. Из мягкого, но немнущегося легкого материала, похожего на алюминиевую фольгу, комбинезон с дырой на груди, через которую – ноги в штаны, типа колготок в башмаки впаянных, руки в рукава, а голову – в шлем-капюшон из прозрачного суперпластика. Случись в таком оказаться на Земле-матушке, и в горящую избу бы запросто вошел, и море по дну с берега на берег перешагал.
Влез в скафандр. Герметичным двойным клапаном (сперва на молнию, потом на липучку внахлест) внутри скафандра зафиксировался. Все путем – легко, нигде не жмет, все слышно и видно. Причем в шлеме видно лучше, чем без него: поляризованная поверхность автоматически переводит внешний свет в комфортные для сетчатки люмы.
Правильно, между прочим, сделал, взяв паузу на кофеек и примерку эксклюзивных шмоток. Острота ощущений притупилась, и прежней подавленности от наглядных свидетельств неимоверной древности и продвинутости инопланетных технологий уже не испытывал. «Ко всему-то подлец человек привыкает!» К Орбитальному Космическому Объекту в том числе, когда больше часа он перед глазами маячит. Понятно, что из космических сверхпрочных металлов и полимеров излаженный с десятикратным запасом прочности и кучей полезных приспособлений против намеренной агрессии и случайных метеоритов. Понятно, что неимоверно древняя конструкция, судя по поверхности - грязно-матовой и шершавой, как кусок крупнозернистого гранита, источенного приливной волной, но не зашлифованного до конца, и местами с торчащей на ней, вроде бахромы на лохмотьях нищего, остатками кабелей, антенн, причальных и выдвижных тамбуров и тому подобного… Понятно – и как бы уже ничего особенного. И извилины одна за другую не заскакивают, когда фантазия разыгрывается по поводу вероятности в космическом вакууме влупления в относительно мелкую (в космогонических мерках, естественно) штуковину хотя бы одного микроскопического метеорита, чтобы масенькую царапину или щербатину выбить. (Я понятно излагаю? Если сразу не въехали, еще раз абзац перечитайте, только ме-е-едленно.) Невероятное в разряде очевидного воспринимается как данность, и уже не важно, сколько таковых метеоритиков или еще чего поначалу щербатинками всю поверхность «Джаггернаута» покрыли, а потом и промежутки между ними, как крупной наждачкой, грубо зачистили. Учитывая даже, что в околопланетном космосе одна песчинка – на кубическую тысячу километров и носятся эти песчинки по хаотическим траекториям…
Входные люки искать бесполезно – по причине шершавости никаких следов-швов не видать, да и швы наверняка спаялись. Доведись люк отыскать, открыть его ничуть не легче, чем сквозь монолитную стенку внутрь прорубаться. Впрочем, на эту тему я сильно и не беспокоился: как меня внутрь «Джаггернаута» переместить – для Неогвирской СБ «не вопрос».
Но телепортировался я специфически – коротенькими прыжками. Словно бы реально сквозь «стену» продавливаясь, абы посмотреть, что в нее напихучено.
Метра полтора – броня, укрепленная несколькими перемежающимися слоями, как сэндвич: плотный слой чередуется с упругим эластичным; далее еще метра три - резервуар для воды (пустой из-за почти миллионолетней диффузии, а стенки вкруговую толстым черным слоем трухи из высохших и разложившихся водорослей покрыты); потом еще слой переплетенных проводов, кабелей, шлангов, кажущихся неповрежденными, но которые наверняка от одного чиха пылью рассыплются, и, наконец, - внутренняя полость Обода, где я изволил зафиксироваться и оглядеться.
Удивительнее всего, что спокоен был, как сытый удав. Сердце, еще минуту назад воробышком трепыхавшееся, успокоилось до почти нормального пульса. Мечтается о большем и страшимся неизвестности, а перед глазами - реально неземное, непредставимое в мелочах, но… опять-таки ожидаемое. Транспортный узкий коридор, дугой забирающий вперед и назад. По внутренней стороне – жилые помещения для спайсменов, с внешней – глухая стена, кое-где испятнанная кругляшами люков для обслуживания находящихся внутри систем жизнеобеспечения. Ни намека на освещение, вопреки книжным стереотипам, когда на давным-давно заброшенных и «мертвых» космических кораблях при проникновении на них пытливых землян-первооткрывателей обязательно вспыхнет аварийное мигание из экзотических светильников на потолке или в виде указательных полосок под ногами. Впрочем, отсутствие света меня не колышет – поляризованная поверхность гермошлема перестроилась и обозреваемое обозревалось в комфортном для землянина «дневном» освещении. И наличие-отсутствие воздушной среды какой бы то ни было пригодности для человеческих легких меня не бэмбало – во-первых, моей антрацитовой первосущности фиолетово, чем дышать, кислородно-азотной смесью или зарином впополам с заманом, во-вторых, - скафандр, а в-третьих, - Неогрвирская СБ…