Мезозой

Торвозавр был огромен, но не лишен своеобразной красоты. Как и у другого гиганта, барионикса, морда этого зверя была вытянута вперед, однако голова, украшенная причудливым красноватым костяным узором над самыми глазами, при этом не была такой плоской, будто сплющенной – наоборот, череп отличался массивностью, таким, наверное, удобно бить убегающую жертву в бок.

Голова торвозавра сидела на толстой S-образной шее, которая переходила в мускулистый, но не слишком громоздкий торс. И опять в глаза бросились короткие передние лапки, кажущиеся просто неуместными для такого колосса, особенно в сравнении с задней парой конечностей, состоящей из сплошных бугрящихся мышц. И зачем им эти культяпки?

Уверенным быстрым шагом торвозавр направился к конкавенаторам. Горбатые хищники вмиг оторвали окровавленные морды от туш и дружно заголосили, надеясь, видимо, остановить торвозавра своим жалким клекотом. Точнее, жалкими их крики стали, когда торвозавр подал голос. В относительной близости его рык оказался еще более ужасающим, перекрывающим все звуки в окрестностях. Страх конкавенаторов почувствовали даже люди.

Когда-то Кирилл слышал, как в крулевском зоопарке рычит лев. Ему не верилось, что животное может издавать столь мощный, низкий и громкий звук, и он скорее побежал к клетке, чтобы убедиться воочию. Родители едва за ним поспевали, а прохожие с неудовольствием косились на непоседу, но детское любопытство не замечало препятствий. Кирилл увидел, что это и в самом деле рычит лев, а не расставленные по зоопарку динамики. Это произвело тогда неизгладимое впечатление.

Рокот торвозавра, казалось, разносился до самого горизонта. Не сказать, что он был оглушительно громким, но он создавал впечатление, что источник звука находится в двух шагах. Слыша такое, хотелось побросать все, как есть, включая автомат, и делать ноги. А лучше взмыть повыше на джетпаке и лететь.

Конкавенаторы начали отходить, с неохотой оставляя свою добычу. Цератозавры же, предвидя неизбежное, начали пожирать свежие трупы с двойным усердием, чавкая и хрустя на всю пустошь. Сципиониксы и аристозухи как-то незаметно растворились, словно их здесь и не было, заодно прихватив добытые кусочки мяса. Должно быть, они умчали в лес или в сторону гор, а то и пустились преследовать раненых. С них станется.

- Так, а вот теперь можем собираться, - велел Вит. – Хорошо, что ранцы вам не пригодились, не то Кирилл снова улетел бы, куда не следует. И тогда его никто бы уже не спас.

Нахмурившись, Кирилл посмотрел на Вита. Тот же выглядел совершенно серьезным, и это еще больше сбивало с толку, чем неуместная и глупая, но все же шутка. Неужели он всерьез это сказал?

Бойцы начали спешно собирать не пригодившиеся колья и пушки, Вит же с помощью водителя взялся за переноску аппаратуры назад в джип. Водитель помогал с завидным рвением, так уж ему хотелось поскорее отсюда убраться.

Краем глаза Кирилл поглядывал на развитие событий внизу. В небе закружили рамфоринхи и диморфодоны, с жадностью таращась узкими глазками на горы мяса внизу. Они сегодня тоже возьмут свое, сомневаться в этом не приходилось.

Конкавенаторы с неохотой отчаливали, каждый уносил в зубах здоровенный шмат мяса, а торвозавр переключился на цератозавров. Те благоразумно не стали пререкаться. Уж если рыбоядный барионикс оказался им не по зубам, куда тут лезть в бутылку супротив царя природы. Проблема оказалась лишь в том, что цератозавры начали отступать не как конкавенаторы, на восток, к горам, но на запад, к обрыву. Кирилл почему-то не сомневался, что наверх ведет какая-нибудь тропа, и рогатые обжоры о ней знают. Встречаться с ними категорически не хотелось, всецело полагаться на пули и гранаты не хотелось.

Им повезло. Дрон с записанными видеоматериалами вернулся, его забросили в багажник, и джип тронулся. Он быстро набрал скорость и повез команду в родные пенаты, прочь от всех хищников, больших и маленьких.

Напряжение спало, как только позади осталось несколько километров, а с обеих сторон выросли высокие стены леса. Они успокаивали, как стены каменной крепости.

Все возвращались в молчании, даже непробиваемый с виду Элвин сидел хмурый и задумчивый. Кирилл же не мог дать себе ответа на вопрос, неужели это справедливо? Почему природа поступает именно так? Из четырех сотен чешуйчатых малюток едва ли четверть доковыляла до леса, но спасением он им не станет.

Вит единственный сохранял бодрость духа. Он с упоением делился измышлениями, согласно которым из вылупившегося поголовья до взрослых лет доживет десяток или полтора лусотитанов. Им придется молоть десятки килограммов растений в сутки и ежедневно набирать по три-четыре килограмма, постепенно замедляя темп. Спустя год лусотитанам не будут страшны мелкие хищники, а через три года даже цератозавры дважды подумают, стоит ли связываться с окрепшим зауроподом – мощный хвост и тяжелые лапы-колонны станут представлять серьезную опасность. До того момента, когда лусотитаны достигнут тринадцатиметровой высоты и двадцати метров в длину, пройдет без малого тридцать лет. Кирилл с трудом воображал себе, насколько сложна будет жизнь детенышей. Он понимал, что хищников винить сложно, ведь те просто выполняют свою природную, эволюционную миссию. И все же это зрелище уже никогда не сотрется из памяти. Оно отпечаталось там, как раскаленное клеймо, и время от времени будет всплывать в виде ярких фотографий в кровавой рамке.

Скопище кладок, которое должно было стать яслями, превратилось в братскую могилу для едва увидавших белый свет животных.

Из-за пропасти тысячелетий динозавры по-прежнему казались Кириллу чем-то бесконечно привлекательным, но в то же время чужим. Даже чуждым. Далеким, нездешним. Кирилл как бы не воспринимал динозавров как существ, действительно живущих, умирающих, едящих, спящих и размножающихся бок о бок с людьми.

Но сегодня все изменилось. Кирилл видел, как одни ящеры пожирают других. Как одна жизнь продлевается за счет другой, невинной. Он не знал, почему такое возможно в природе. Почему она не дает шансов тем, кто только-только пришел в этот мир. Это отвратительно. Просто ужасно. Динозавры, как выяснилось, не просто удивительные, но еще и омерзительные создания.