Мезозой

Дорогу в отель Кирилл помнил смутно, да и не хотел о ней думать. Ноги сами понесли его туда, откуда он прибыл, оставив ум в покое и дав ему вволю набормотаться.

Ему двадцать семь, ей – двадцать четыре. Но она умнее, интереснее, ярче, чем он. Поменяй их местами, и у Кирилла в жизни все бы осталось по-прежнему – унылая работа, бедность, спорт как единственная отдушина. А вот Марина, родись она в Евросоюзе, сейчас бы точно не прозябала. Жизнь, жизнь, несправедливая ты штука.

Улицы умерли окончательно. Клубы затихли, припаркованные там и сям машины погрузились в предутреннюю дремоту, в окнах не горел свет. Кирилл, кажется, оставался единственным бодрствующим существом в этом городе. Воскресенье, что и говорить. Интересно, как там Сеня с Миланом? Окосел-таки серб как следует или нет? А где неугомонные близнецы? Небось, уже храпят без задних ног, возможно даже в полицейском участке, с их-то характером.

Странно, но сам Кирилл спать совершенно не хотел. При этом он знал, что стоит дойти до постели и упасть, как сон мгновенно обрушится мягким обухом. Это значит, что тело устало, но душа поет.

Он будет вспоминать эти посиделки на кухне при свете тусклой ламы, вкусный зеленый чай и домашний пирог с вишней. И, конечно, разговоры. Они обсудили все, что могли обсуждать молодые люди – знаменитостей, моду, шутки, фильмы, музыку, даже новости и политику. И почти всегда сходились во мнениях, причем безо всякого принуждения. Никто не стремился никому угодить, подлизаться, добиться чего-то гадким лицемерием и лестью. Здорово было, других слов и не подобрать.

И ведь надо же такому случиться, что задержаться в этом городе нельзя даже на день. Даже на один день! Марине через четыре часа на работу, да и Кириллу пора хоть немного поспать. Космический путь может оказаться сложным и болезненным, он много слышал подобного из рассказов тех, кто летал. Таких людей с каждый днем становилось все больше. Гроско, Кэттл и Санбим стремительно распространяли свое влияние на другие системы, начиная со своей родной – Луна, Марс, спутники Сатурна… Ресурсы, как выяснилось, с такими возможностями искать и добывать совсем не сложно, равно как и наладить стабильную логистику. Спрос на все это рос, как на дрожжах – очнулся Китай, вышла из стагнации экономика США, Индия впитывала нефть, газ и металлы, как огромная сухая губка, брошенная в воду. Даже Евросоюз начал помалу вставать на ноги – в этом году ожидался скромный рост. Пресловутый кризис перепроизводства и всемирный экономический застой, отнявший у человечества почти тридцать лет и остающийся главной темой во всех учебниках истории, постепенно превращался в неприятный пережиток прошлого.

Наконец, прямо по курсу показалось величественное здание отеля. По прикидкам Кирилла, дорога отняла у него минут сорок. Значит, скоро наступит уже «нормальное» утро. Наверное, стоило взять такси, но пеший рывок сделал свое дело. Успокоенные ритмом шагов, мысли перестали напоминать клубок шипящих змей и разбрелись по своим углам. В сознании, захваченном водоворотом последних событий, наступил штиль. Кирилл чувствовал себя прекрасно, не смотря ни на что.

 Он вошел в мягкий полумрак лобби, кивнул стоящим за стойкой сонным девчонкам, поднялся на лифте на последний этаж и вошел в номер. Доносящееся с двух сторон посапывание сняло еще один камень с души – ребята вернулись целыми и невредимыми. А витающее в воздухе перегарное амбре свидетельствовало еще и о том, что они неплохо провели время.

Стараясь не шуметь, Кирилл приоткрыл окно, расстелил постель и поскорее скользнул под одеяло, ощущая, как земное притяжение становится сильнее. Стоило сомкнуть веки, как перед глазами заплясали странные фигуры на странном фоне, а сверху тепло и тяжело навалился сон. Кирилл недовольно сморщился, ощутив в области затылка едва заметное электрическое покалывания, но это его не разбудило.

29.

- И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева…

- Хорош уже, - поморщился Кирилл. – Голосишь хуже тех теток, рвущих глотки в караоке. Что это вообще такое?

- Без понятия, - пожал плечами Сеня. – Бабушка пела, и как-то зацепилось, что до сих пор помню.

В столовой царила удивительная атмосфера возбуждения, предвкушения и страха перед неизвестностью. Гости отеля, никак не связанные с Гроско, оказались в меньшинстве – их едва ли набиралось три десятка, в то время как внезапно понаехавшие восточноевропейцы превзошли их числом в несколько раз.

Настроение рабочей молодежи передалось и остальным, и вот уже весь отельный ресторан заседал в молчаливом напряжении. Даже близнецы сидели чуть насупленные, глядели в тарелку и отчаянно жевали говядину, выловленную из супа, да выпячивали здоровенные губищи.

Кирилл ощутил призрачное прохладное дуновение, и голова сама повернулась налево. Так и есть, через три стола от ребят сидела Марья с подругами. Глаза-сапфиры уткнулись в стол, однако уйти скрытно не удалось. Кирилл чуть задумался, прищурился, и понял, что его слегка озадачило. На сей раз Марья смотрела не на него, а на Сеню, бодрого и выспавшегося после хорошей прогулки. Что, неужто чувствует, что Кирилл бесповоротно увлечен другой?

Арсентию на сей раз его радар изменил, все внимание забрала вкусная еда – принесли вкуснейший рис с отбивной – и, казалось бы, амурные приключения прямо сейчас его не волновали. К тому же они с Миланом неплохо провели ночь в каком-то захолустном маленьком клубе, где кроме них, упитого в дрова аборигена и нескольких симпатичных и общительных дам не первой свежести никого не было.

Милан все утро был какой-то загадочный, все тихонько улыбался и не спешил вступать в разговор, только щурил красные от недосыпа и похмелья глаза. Он не покидал комнату, поэтому расспрашивать Сеню Кириллу пришлось прямо при сербе. Арсентий ограничился обтекаемым ответом, мол, хорошо провели время, и многозначительно подмигнул. Кирилла, в свою очередь, так и подмывало самому поделиться своей историей, но пока для этого все не находилось времени. Да и у Сени, понятное дело, голова была забита сейчас совсем другим. Работа и деньги, вот на чем сосредоточился Арсентий.