Страница 25 из 217
Я люблю лица, изуродованные мыслью.
Арролин Шаред оставил кайлум на большой парковке напротив здания Инквизиции. Тонкую иглу небоскреба, сделанную, кажется, из стекла и солнечного света, можно было увидеть из любой точки города. Она возвышалась над Сиэленом, напоминая и обычным людям, и магам, что есть сила, способная призвать каждого из них к ответу за свои деяния и воздать по заслугам.
Тяжело вздохнув, декан специального факультета заблокировал двери и поставил кайлум на сигнализацию, после чего легко взбежал по высоким ступеням и приложил к считывателю карточку допуска. На ресепшене зарывшийся в кипу отчетов секретарь, быстро поздоровавшись, сразу же сообщил номер кабинета следователя. Арролин, кивнув, направился к лифтам, у которых и столкнулся с нужным ему человеком. Тот, жуя на ходу бутерброд с толстыми кругляшами колбасы, быстро просматривал исписанные мелким почерком листы и едва не врезался в мага.
— Лорд Торгейр.
— Лорд Шаред, — тем же беспристрастным тоном поприветствовал его мужчина и сверился с часами, — как всегда минута в минуту.
— Что тебе нужно? — Арролин в раздражении потер опрятную бородку. У него были совсем иные планы на этот вечер, и визит в инквизицию не добавлял ни капли оптимизма.
Торгейр не ответил; сложив бумаги и неаккуратно засунув их в карман пиджака, он молча ткнул в кнопку вызова и продолжал молчать до самого кабинета. Арролин, знавший, что в Инквизиции не все можно произносить вслух, не стал настаивал на немедленном разговоре и спокойно проследовал за давним другом.
Только закрыв за собой дверь, Шаред повторил свой вопрос:
— Фолквер, какого беса? Я переслал тебе все бумаги по делу еще вчера! Что случилось?
Тот, крутанувшись на кресле, внимательно посмотрел на лорда-декана пронзительно голубыми глазами, словно сомневаясь, стоит ли посвящать мага в свои мысли.
— Я не согласен со старшим инспектором. Этот старик во всем видит двойные смыслы и никак не может себе простить, что не раскрыл дела пятнадцатилетней и семилетней давности. Поэтому готов, что угодно притянуть за уши, чтобы новые убийства рассматривали в контексте с теми. Я уверен, что этим он сразу обрекает расследование на провал.
— И что ты предлагаешь? – тоскливо уточнил Арролин, поглядывая на настенные часы и понимая, что планы на вечер смело можно откладывать в долгий ящик.
— Почему одна и та же идея не могла прийти в голову двум разным людям? В конце концов, это может быть подражатель. Исключать подобную возможность нельзя. Версия студента-убийцы, куда вероятнее, чем то, что по территории университета разгуливает сорокалетний преступник, который совсем непохож на учащегося, не имеет отношения к преподавательскому составу или обсуживающему персоналу, и при этом его никто не замечает. Иначе среди бела дня кто-то обязательно бы обратил внимание на незнакомца.
Арролин сел напротив следователя. Характер Торгейра был ему отлично знаком. На их курсе он выделялся сами высокими показателями и ставился в пример остальным учащимся. Затем была блестящая практика в инквизиции и быстрый подъем по карьерной лестнице. Пятнадцать лет назад, когда Арролин только начитывал специалитету скучные лекции по теории вероятностей, Фолкверу уже доверяли самостоятельные расследования. А сейчас именно он претендовал на место старшего следователя, который, по правде говоря, действительно нуждался в скорейшей отправке на пенсию.
— Хорошо, предположим, убийца — студент. Увлекался историями о серийных убийцах и, поступив, не удержался. Идея отличная. Что тебя останавливает от организации собственного расследования? Почему ты говоришь это мне, а не представляешь отчет наверх?
Торгейр скривился и, вытащив из кармана бумажки, протянул Шареду.
— Читай. Это еще неофициальная версия, наш танатолог набросал от руки, пока я стоял у него над душой. То, что будет предоставлено прессе, естественно будет иметь другие формулировки. Я чувствую, что убийцу надо искать здесь, в настоящем. Но факты и экспертиза говорят в пользу этого старого маразматика. А ты лучший в этом вопросе…
Первые абзацы Арролин просматривал по диагонали, почти не вчитываясь. Почек у эксперта был мелкий, округлый, но, к счастью, разборчивый. «Труп молодой девушки правильного телосложения, резко пониженного питания…» — на диете сидела? «Кожные покровы и видимые слизистые оболочки бледные» — это все неважно. Шаред без интереса просмотрел строки про трупное окоченение, мозговую оболочку, органы грудной и брюшной полости, и, наконец, добрался до описания ранения. «В области левой лопатки колотая рана размерами… нанесена плоским колющим предметом. Входное отверстие имеет линейную форму, ровные, гладкие, слабокровоподтечные края». Арролин поднял взгляд от листа. Отчет повторял слово в слово заключения прошлых лет. «Сквозная рана в области левого желудочка… кровоизлияния в левую превральную полость и полость перикарда» — да, тогда делались предположения о росте убийцы – все ранения на одном уровне от земли, независимо от роста жертвы. То есть не всегда целью было именно достать до сердца. Убийца бил туда, куда мог дотянуться.
Наконец, Шаред дошел до того, что так взволновало следователя. Впрочем, Арролин был готов прочитать эти строчки и неожиданностью для него они не стали. Полное магическое истощение — в теле студентки не осталось ни капли энергии, хотя минимальный процент силы обычно отмечался даже в телах простых, не обладающих даром людей, и рассеивался он только спустя несколько недель после смерти человека. Эксперт же отмечал и даже подчеркивал (на этом моменте его почерк менял наклон и становился сбивчивым), что труп убитой был полностью лишен магии.