Страница 95 из 98
Салтан Салтаныч улыбнулся, обнажив отсутствие большей части зубов.
Я побледнела. Может быть, на свете есть сумасшедший, кому интересно посмотреть в глаза смерти. А мне одного раза на всю жизнь хватило, и повторение такого экстрима не требовалось.
Сжалась, ожидая худшего, но худшее не наступило. Мутированный дедуля обратил свой взор под дерево. Я тоже туда посмотрела и поняла значение злой ухмылки неторопливого дедка. Под деревом царил ад, и он уже начал охватывать дерево. Меня решили заживо зажарить. Противогаз позволял дышать в поднимающемся дыму, но от жара не спасал.
Теперь мне стыдно за смех над неудачницами, позволившими себя спалить на костре. Это как смеяться над собственным будущим. Вместо помоста – высохшая яблоня, вместо дров – сухая трава, а вместо разъярённой толпы – несостоявшийся свекор монстроидной наружности.
Если подумать, то я могу прыгнуть в пламя и перетерпев боль убежать – как доказала практика, живучесть моя повышена. Но я еще не смирилась с мыслью о бессмертности.
Пытаюсь залезть к верхушке, где ветки еще тоньше и шанс упасть выше. Еще и Салтан решил добавить веселья, обвивая волосами. Увернуться невозможно, и меня начало притягивать к дереву сжимающимся кольцом волос. Пора поскулить и забиться в истерике. Но я вам не Рапунцель. Истерики – ее прерогатива.
— Умрешь медленно, ведьма! За все отомщу!
Пыталась сопротивляться: вырывала клоки волос, толкалась ногами, махала руками. Но это лишь оттягивало страшный момент.
Жарко. Пыталась залезть еще выше.
Руку вспорола тонкая ветка, будто отросток сталактита. Не удержавшись, вскрикнула. Рванулась, а волосы уже прижали к стволу. Но даже в таком положении, когда пятки жжет огнем, а с головы снимают противогаз, я продолжала анализировать.
Та ветка, о которую я поранилась, действительно была как из камня. Это дерево не собиралось так просто сгореть – оно окаменело. Но разве камень может зацвести? Отвести от маленьких белых цветов взгляд казалось невозможным. Моя кровь реально творила чудеса. И это подало идею.
Этот сад не высох. Эти деревья пережили целую серию проклятий, потопов и поджогов и превратились в сухостой, со временем окаменели. И если я права, и яблони пережили огонь, воду, молнию и магию, то они подойдут для проведения через них заклятия. Я даже придумала, какой хочу видеть новую магию.
С силой рванула руку к ветке и проткнула ею кисть. Больно, но нужно. Я зельевар, но это не значит, что я не учила слов заклинаний до хрипоты и крови в горле, надеясь однажды смочь колдовать не хуже Красы. Я так желала достичь ее уровня, пока не поняла свою ограниченность.
Наконец, время пришло. Не знала, что когда-либо буду в ситуации, когда стану применять магию слова и крови действительно веря, что такая тонкая и хрупкая магия сработает.
— Aayuḥ! – «Живи!».
***
Крысы успели сбежать от всепоглощающего огня и спасти от него забранные с поля битвы волосы. Они бежали к клеткам завывающих костеедок. Крыс становилось все больше. И вот уже у клеток их несколько десятков, но они бегут мимо клеток и лишь три крысы тащат волосы, скидывая их костеедкам, наблюдая, как те лакомятся. А остальные, собравшись за клетками, вернули человеческий облик.
Краса затряслась от пробившего ее озноба, но быстро пришла в себя. Открыла клетку, приказала:
— По следу – фас!!!
Ручные костеедки высыпались на траву, устремившись наперегонки за хозяином вкусных волос. На Красу они даже не посмотрели: тот, кто открывал клетку – не еда, они это знали. Еда – тот, чей кусок дают перед открытием клетки.
Твари взяли след. Огонь костеедок не пугал, их тела весьма плохо горели, поэтому эти звери шли напролом, щелкая челюстями от предвкушения обеда.
Услышав это щелканье, Рапунцель, Немертвая, Сема, Марья и Руслан побледнели и высыпались из горящей травы на открытое пространство, рискуя попасть на глаза Салтану. За ними выпрыгнули крокодил и конь, создавая максимум шума. И вот компания уже бежала прочь, как почти сразу остановилась, заметив нечто необычное.
Краса бежала по краю, натолкнулась на остановившихся перед горящей травой людей и зверей и, тоже оглянувшись, застыла.
Посередине давно мертвого сада зазеленело дерево. Оно росло все выше, и крона его становилась все больше. Дерево уже возвышалось над дымом и огнем, когда в его ветвях друзья заметили бьющегося волосяного короля. Ветки защищали нечто, к чему этот король рвался, но ломая одну ветку, путь преграждали две. И он бился в бешенстве не в силах победить прогрессию неведомой магии. Бился, пока не застрял в кроне в окружении зеленеющей листвы.
И тут среди зелени начали мелькать бледные тела муравьеподобных существ. Они забирались по стволу и ветвям, урча и клацая. Костеедки нашли свою цель, и ничто не могло их остановить. Их крепкие панцири нельзя пробить или порезать, так что у Салтан Салтаныча не было шанса победить, а улететь он больше не мог, схваченный ветвями массивного магического древа.
Душераздирающий крик разрезал тишину, он становился все тише и тише, пока не пропал в шуме догорающего пламени. Сухая трава горела ярко, сгорала быстро и уже затухала, оставляя после себя угольки напоминающие ночные светила. А дерево все росло, пока не укрыло кроной все окружающее пространство, а на его ветвях не появились крупные золотые блики.
Пачкаясь жженой травой и обжигаясь о нагретые камни и угольки, принцессы и принцы побежали к стволу этого гиганта, под которым уже начала пробиваться зеленая трава. Их вело убеждение в смерти монстра и любопытство произошедшего загадочного явления.
Вблизи дерево смотрелось еще прекраснее и величественнее. На его ветвях висели всамделишные золотые яблоки, каждое размером с голову младенца. Листья сочные и зеленые, мягче шелка, ласкали протянувшиеся к ним руки.