Страница 54 из 115
Время шло, с улицы продолжали доноситься звуки активной работы, а мы с Шоли решили сделать перерыв.
- Мужчина должен быть сытым, так мама говорит, - деловито сказала маленькая Рысь, подавая мне дрова для розжига очага.
- Правильно говорит, сытый мужчина – сильный мужчина, и добрый, - усмехнулась я. – Кусается меньше.
- Почему ты плакала? – на меня посмотрели проницательные карие глазенки. – Тебя дядя обидел?
- Нет, что ты, - улыбнулась я, вешая над огнем котелок. – Дядя меня никогда не обижает.
- Папа?! – она округлила глаза.
- И не папа, - засмеялась я. – Папа твой тоже хороший.
- Это, да. Папа у меня самый лучший, - гордо сказала Шоли. – Он меня на шее катает и на лошади учит сидеть. А Остар давал из лука пострелять, только я тетиву оттянуть не смогла. Ничего, выросту еще немного и буду стрелять из лука и ездить на лошади. А ты можешь стрелять из лука?
- Нет, - я снова засмеялась. – Я только на лошади умею.
- Рыси все умеют стрелять из лука. А мама даже мечем драться умеет, я видела, - понизив голос, сказала Шоли. – Я научусь и тебя научу.
- Договорились, - кивнула я.
- Только дяде не говори, вот потом он удивится, - и она засмеялась, довольная собственной идеей.
Я закрыла рот на воображаемый ключик, и маленькая Рысь пришла в еще больший восторг. Когда мясная похлебка закипела, лепешки подогрелись, я отправила Шоли за мужчинами. Лепешки печь меня научил Флэй, настоящий хлеб он не умел печь, а меня учить было некому, потому вместо пышного каравая, который мы ели у его матери, на столе всегда были пшеничные пресные лепешки. Иногда мне очень не хватало советов умелой женщины, и в такие моменты я жалела себя. Сейчас я даже жалела, что слушалась няньку и уходила с кухни, когда прибегала туда и с интересом смотрела за нашей кухаркой. Но жалела ли я, что мне, благородной тарганне, приходится возиться со всем этим? Ни минуты, ни мгновения. Как я уже говорила, для любимого мужчины мне хотелось делать все, чтобы ему было хорошо.
Как-то мы разговорились с Флэем о том, что я хочу многому научиться. Он одобрительно покивал и обещал найти ту, кто будет готов поделиться со мной своими секретами. После этого рысик несколько раз ходил в поселение, но так ничего и не сказал, нашел ли кого-нибудь, кто бы мне помог. Так как это был мой муж, то я не сомневалась, что он спрашивал женщин Рысей, скорее всего, свою сестру, может, жен братьев, и раз молчит, значит, ответ был отрицательным. Чтобы его не заставлять переживать за меня, я расстроилась украдкой, когда его не было дома, но больше уже разговор на эту тему не заводила.
Шоли выскочила за дверь, и вскоре до меня донесся ее звонкий, приглушенный стенами, голосок. Я накрыла на стол, села на край лавки и подперла щеку кулаком, мечтательно вздохнув, но тут же подскочила. Проклятье! А воду им умыться не подогрела! Когда мужчины зашли в дом, я уже вовсю лила слезы, горькие, с надрывом, как маленькая. Флэй спешно пересек единственную комнату и обнял меня за плечи, тревожно заглядывая в глаза.
- Голубка?
- Даиль, - Шоли дергала меня за подол, - Даиль, ты чего?
Бэйри с пониманием посмотрел на меня, с сочувствием на брата и не удержался от ироничной ухмылки:
- Уверен, случилось какое-то непоправимое горе, - рысик недовольно посмотрел на него. – Брат, поверь, я подобное пять раз наблюдал, да и ты уже должен привыкнуть. – Что-то подумалось, Даиль?
- Я воду не согрела, - покаялась я, с ужасом представляя, что Флэй посчитает, что я его позорю перед братом. Даже позаботиться о них нормально не смогла.
Мужчины переглянулись. Взгляд Бэйри выражал «А что я говорил». Рысь поцеловал меня в щеку, развернул и, наградив ласковым шлепком, от которого я перешла от слез к негодованию, взял ковш, узкий кусок чистого полотна и повел брата на улицу, где стояла бочка с водой.
- Я вообще люблю холодной водой умываться, - весело сказал Бэйри.
- Бесчувственные люди, - всхлипнула я.
- Мужчины, - вздохнула Шоли и села рядом со мной, так же подперев щеки кулаками.
А к концу позднего обеда я уже заливалась смехом, слушая рассказы Бэйри и Флэя об их детстве и юности. Старший брат не уступал младшему ни в ироничности, ни в остроумии, ни в пошлости, и моему бедному рысику сейчас доставалось от всей рысьей души Бэйри. О своей недавней печали я уже не вспоминала. Рядом хихикала Шоли, с аппетитом уплетая немного пересушенные пресные лепешки, похрустывая корочкой.
- Дядя, правда, в болоте штаны потерял?
- Нет, не правда, твой папа большой шутник, - усмехнулся дядя, испепеляя брата взглядом.
- Папа-то шутник, а нас в тот день все звери стороной обходили, - хохотнул Бэйри.
- Почему? Дядю без штанов боялись? – заинтересовалась малышка.
- Точно, боялись, что своей дубиной зашибет, - захохотал ее отец.
Я вспыхнула и закрыла ребенку уши ладонями.
- Как не стыдно?! – с негодованием воскликнула я. – При ребенке!
- Даиль, он ногу тогда повредил и нашел здоровенную палку, на которую опирался, - опешил Бэйри. – А ты о чем подумала?
Осмыслив, что мне сказал старший сын Годэла и собственные мысли, я стремительно покраснела, и домик сотрясся от громового мужского хохота.
- Даиль, Даиль, - Шоли подергала меня за рукав, - можно я доем похлебку? Мне так неудобно.
Я спешно убрала руки от детской головки и вскочила из-за стола, спеша скрыть свое пылающее лицо и новую порцию слез, размером с голубиное яйцо.