Страница 102 из 115
- Помнишь, ты говорил про дикаря из Ледигьорда? – Ларбус важно кивнул. – Неил спрашивает, как он выглядел.
- Да, как выглядел, обыкновенно, тварь дикая, - поморщился купец. – Ростом с тебя где-то, - он тыкнул пальцем в Найяра. – Да и в летах тех же. Глазищи почти черные, как и волосы. Выправка знатная, правда. Статью молодец. Мечом махал так, словно в гвардии короля не один год отслужил. Да и осматривал оружие, как опытный воин. Все барахло, которое мы сбыть хотели запорол. Еще баба его…
- Как? Как выглядела женщина?! – воскликнул Найяр, хватая купца за руку.
- Да ты не в себе, братец, - Ларбус отпрянул, глядя в лихорадочно сверкающие синие глаза.
- Говори! – рыкнул бывший герцог.
Трое купцов замолчали, но Найяр не отступил. Скрипнув зубами, он выдавил:
- Прошу, умоляю, скажи, как она выглядела?
- Как-как, - ворчливо ответил Ларбус. – Пигалица. Ну… хорошенькая, даже красавица. Глазищи серые, черты тонкие, как у аристократки, совсем не похожа на других дикарок. Темноволосая. Хрупкая такая, а живот на нос уже лез. Вроде рожать начала, пока мужик ее мечом махал. Говорили, что ее другой дикарь на руки подхватил, да потащил куда-то. После этого ее муж закончил бой и умчался следом.
- Рожать? – почти шепотом переспросил Таргарский Дракон, сильнее стискивая руку купца. – Ты сказал – рожать?
- Ну, да, беременная же, я же говорю – пузо на нос лезло. На сносях уж была, видать, - ответил Ларбус, пытаясь отодрать пальцы, вцепившиеся в него стальной хваткой. – Да отпусти ты меня!
- Эта? – Найяр сунул руку за пазуху и вытащил миниатюрный портрет. Изображение женщины было немного попорчено, но узнать ее было можно.
- Она, ей-ей, она! – воскликнул купец. Грив и Каерг с любопытством взглянули на портрет.
- Красавица, - одобрительно кивнул Грив.
И они перевели взгляд на Найяра.
- Беременная, - прошептал тот, забрал портрет и поднялся из-за стола.
- Ты куда, Неил? – Каерг протянул руку, но Ларбус дернул его:
- Пускай идет, не в себе мужик. Ты его глаза видел?
И больше таргарца никто не останавливал. Покачиваясь, он вышел на улицу и закрыл глаза, подставляя лицо прохладному морскому ветру. На улице уже было темно. Мужчина оперся рукой о стену и глухо застонал.
- А я говорил, забудь уже о ней, - Руэри Тиган прижался к стене спиной и скрестил руки на груди. - Больно? Вот и мне больно было, но кого это волновало.
Найяр поднял на призрачного мужчину глаза, в которых блеснула, влага, зло смахнул неожиданные слезы и произнес:
- Это ничего не меняет. Ничего.
Оттолкнулся от стены и, чеканя быстрые шаги, направился вперед, не имея никакой цели. Но душу жгло огнем боли, ревности, злости и разочарования, и мужчине нужно было хоть чем-то успокоить себя.
- Ты же уничтожишь ее! Най!
- Там видно будет, - бросил бывший герцог, не оборачиваясь.
Казалось, уже целую вечность он не ощущал в крови этот яростный поток лавы, сжигающей душу дотла. Беременная… Беременная от грязного дикаря, от этой мстительной твари! Сука, подлая мерзкая сука! Готова была сдохнуть, чтобы не быть с ним…
- Да, лучше бы ты сдохла на самом деле! – воскликнул Найяр в черноту ночного неба. – Поганая тварь!
Кого он хотел просить о прощении? Кому он хотел пойти на любые уступки? О ком он грезил дни и ночи? Об этой лицемерной гадине, вползшей в сердце коварной змеей, отравившей сладким ядом, обвившей кольцами душу, лишив возможности делать вдох полной грудью? Каждый новый глоток воздух отзывался болезненным спазмом, и Найяр метался по улицам Олкана, моля богов, бесов, мерзких тварей из Огненной Бездны, чтобы они дали ему возможность забыть, выкинуть из головы и из сердца эту лживую суку, посмевшую презреть его любовь, но так быстро отдавшую свое тело другому мужчине, словно последняя площадная девка.
- Проклятье, - простонал Найяр, сжимая кулаки, раня собственные ладони впившимися в кожу ногтями. – Почему так больно? Зачем мне эта боль?!
Он вновь застонал, вцепившись в волосы, после сорвался на короткий надрывный вскрик и помчался бегом, не разбирая дороги. А если бы она была во дворце во время переворота, первая вонзила бы нож ему в грудь? Перед глазами встал тот вечер, когда сжигаемая горем от потери ребенка, которого он вырвал из ее чрева, Сафи занесла над любовником меч.
- Лучше бы тебе хватило сил и решимость убить меня тогда, - прошептал бывший герцог, останавливаясь и опираясь рукой на стену чьего-то дома. – Лучше бы ты вонзила в меня клинок.
Найяр прикрыл глаза, шумно втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
- Тиган, - позвал он. – Тиган, ты здесь? Чего ребенка она носила? Тиган, ты ведь знаешь, да? Мертвые знают больше, чем живые. В ее чреве был твой или мой ребенок?
Призрак не ответил и не появился. Таргарский Дракон замер, все еще ожидая ответа, а затем с облегчением выдохнул, потому что услышать ответ был страшно.
- Мой, - с уверенностью прошептал Найяр. – Я был первым, я всегда был первым, и то дитя было моим, я знаю. Мое семя наполнило ее. – И тут же рассмеялся, издеваясь над самим собой. – К бесам, родила все равно дикарю.
- Ты не дал ей родить того младенца, - хмуро произнес, объявившийся призрак. Он стоял за спиной Найяр и осуждающе смотрел на него.
- Так было нужно, бесы тебя задери, тогда ребенок был ненужным, - ответил бывший герцог, ожесточенно мотнув головой.