Страница 98 из 142
Эля уже сидела за столом и за обе щеки уминала с виду чудесное лакомство. Подруга, обладательница французских, благородных кровей, всегда любила сладкое. И при малейшей возможности, не отказывала себе в этой слабости. И тем более, если это шоколадный чизкейк с белой карамелью. Завидев вошедшую Соню, девушка тут же подскочила с места и рванула на встречу подруги.
- Привет, пропажа. – не обращая внимание на других посетителей, громко поздоровалась девушка, стиснув хрупкую Соню в своих объятиях.
- Привет, Эля.
Девушки двинулись обратно к столику, за которым Элю ждал недоеденный десерт. Соня ощущала себя точно кролик, сидящий перед удавом. Столь пронзительно блестели глаза подружки, которая вернулась к поеданию тортика. В животе неприятно заурчало, но художница сделала вид, что ничего не слышит. И вроде и не ела несколько дней, но ведь и не хотелось. Головой она понимала, что так нельзя, но а тело по своему обычаю протестовало. Продолжая ждать реакцию подруги, Малиновская обвела внимательным взором любимую кондитерскую. Ничего не изменилось с тех казалось бы далеких пор, когда они здесь были в последний раз. Все те же постоянные посетители. Все те же официанты и повара. Все тот же интерьер. Ничего нового или значимого. Изменилась она. Ее жизнь и ее видение окружающего мира.
- Эля, у меня времени мало. Что ты хотела? – подала голос девушка, спустя несколько минут, длинною в вечность.
- Что для подруги и время найти не можешь? Стала такой важной-преважной фифой, да? – наигранная грубость собеседницы не обижала, но вызывала необузданную злость. Блик яркого солнечного луча на мгновение ослепил девушку, заставляя прикрыть глаза. У тротуара притормозила машина, она и стала виновницей мгновения слепоты. Вместо этого, Соня слушала мир. Тихие разговоры посетителей и персонала создавали особый фон. Как и мягкая, ненавязчива французская музыка, что потоком лилась из динамиков музыкального центра. Еле заметное журчание кондиционера дополняло звуковую картину невесомостью. И как бы Малиновской не хотелось оказаться сейчас у берега морского, согнав набежавшую влагу с глаз, внимательно посмотрела на сидящую напротив подругу. Они знакомы целую вечность, а художница так и не смогла привыкнуть к бурному темпераменту подруги. Лишь Соня и Эля с завидной регулярностью спорили и ругались, а после – сразу же мирились. По любому поводу. И не потому ведь, что девушки питали друг к другу какую-то неприязнь. Нет! Все было куда проще. Обе являлись ярчайшими представительницами противоположностей. В отношениях, противоположности притягиваются. А вот в дружбе, регулярно отталкиваются. Ине будь между ними еще и Аннушки с Катериной, возможно и не смогли бы дружить столько лет. Соня по своей специфике была скромной и замкнутой, даже – молчаливой. Жизель наоборот. Была шумной, взбалмошной и слишком общительной. Тем самым, давя на художницу, которая чаще всего пребывала в мире грез и фантазий.
- Я тебя не понимаю, Жизель. – ощетинившись, спокойным голосом ответила Соня. – Говори по делу.
- А за тебя красноречивее слов говорят фотографии. Друг принес. – и на стол упал журнал, на обложке которого красовался Ворон…в обнимку с Соней. Фотография была сделана в тот вечер… когда они расстались. До того, как все пошло под откос, разделяя двоих весомой пропастью.
“Так вот как они смотрятся со стороны”. – восхищенно подумала девушка, разглядывая облик мужчины, навечно выгравированный на ее сердце. Протянув к журналу трясущуюся ладонь, Соня осторожно провела по обложке пальцами. Бережно и чувственно, словно хотела ощутить касания к коже мужчины, о котором мечтала и грезила.
- Ничего не хочешь объяснить? – продолжила напирать Эля, доев наконец-то свой десерт. Запив все обильным глотками ароматного кофе, продолжила буравить собеседницу взглядом.
Подпись под фото ошеломила художницу.
“Новая пассия известного плейбоя-миллионера или будущая госпожа Воронова?”
Сколько она не пыталась скрывать и вуалировать свои чувства под маску равнодушия, реальность прорвалась через слабеющий заслон силы воли. Что-то сильное и горячее, чему она противилась, захлестнуло ее. Горячие слезы закапали огненными потоками на стол, за которыми сидели подружки. Упертость, злость, ненависть – она их давно отпустила. Сердце сейчас готово было разорваться на части.
Прошел уже месяц! Месяц, а он так и не позвонил. Не нашел ее, и не попросил прощение. Она же, как извращенка и как полная, клиническая дура ждала. Мечтала! Хотела услышать его голос, увидеть любимые глаза.
- Что ты, Сонечка? Чего ты? – запричитала подруга, точно курица наседка над любимым цыплёнком. Оттолкнув стул, поднялась. В мгновение ока, она оказалась прижата к знакомому телу. Ее пытались утешить и успокоить, но слезы стремительными ручьями так и лились с девичьих глаз. Душераздирающие стоны рвали ее сердце изнутри. И девушка терялась, падала, находила себя вновь и воспаряла к небесам. Прошло несколько минут, а быть может и часов, когда она сумела успокоить себя, выплакав все слезы.
- Элечка, пожалуйста, не проси меня рассказать то, что я пока не готова поведать. – шептали уста художницы, а глаза уверенно смотрели в глаза.
- Он тебя обидел? – без злобы спрашивала девушка. – Этот мужчина…Я попросила знакомого узнать о нем.