Страница 88 из 142
Чем больше Соня слушала женщину, тем больше ее тянуло вновь вернуться к монастырю, к облюбованной вчера скамье, с видом на море. Права была Агафья, было в том месте нечто чарующее и умиротворяющее. Стоило последним, завершающим штрихам аккуратно лечь на бумагу, как Соня улыбнулась своей модели. Протягивая лист бумаги, тут же попросила:
- Вы позволите написать еще один ваш портрет? Хочу себе на память забрать.
- Что ты, милая? Конечно! – воскликнула женщина, разглядывая рисунок и не веря своим глазам. С листа обычной бумаги на нее смотрела она. Улыбающаяся, спокойная и..счастливая. Одинокая слеза блеснула в уголках глаз, но достав платочек, женщина ее тут же вытерла. – Спасибо тебе, Сонечка. Спасибо, дитя.
Прижав рисунок к груди, как самый ценный подарок, она поспешила обнять хрупкий стан девушки, и тут же спросила: - К морю пойдешь?
Чтобы переключить внимание с себя на нейтральную тему, она запричитала, какая чудесная погода, и для юной девушке, грехом будет сидеть дома, когда лучше бы отправиться на прогулку. Что, в принципе, девушка и сделала спустя час.
…
Майские празднования набирали оборот в культурной столице, но Соня не хотела ехать в центр города. Она побрела к морю. Шестнадцатая станция Большого фонтана встретила ее снующими туда-сюда одесситами и гостями столицы, но девушка их словно и не замечала. Она медленно брела по набережной, все дальше уходя от домика Агафьи.
В начале набережной, она заметила статуи львов, которые тут же поспешила зарисовать. Как и большой фонтан. Ничего особого или причудливого в них она не увидела, но как этюд к большой картине, которую уже запланировала – обязательно напишет. Количество людей увеличилось.
Несмотря на все еще прохладную пору, Соня сняла балетки и побрела к кромке воды. Нагретый песок то и дело ласково щекотал ножки художницы, поневоле заставая задумчивую улыбку блуждать на ее устах. Стоило прохладным волнам Черного моря коснуться ее ступней, как она радостно визгнула. Смеялась, плакала и бегала по мокрому песку, разнося пенные брызги вокруг. Волосы Соня распустила. Позволяя непокорным прядям завиваться от морского бриза, они еще и скрывали слезы на ее лице от посторонних. Точно шелковистый покров.
Ракушки то и дело попадавшие ей на глаза, уверенно собирались в небольшую сумку, которая все время болталась на хрупком плече. Бутылка воды, альбом с рисунками, тонкое полотенце и несколько карандашей были Сониными спутниками.
Уставшая от забав, она добрела до огромных валунов, создающих некое подобие уютного грота, и присела на них. Позволяя ласковым лучам солнца ласкать ее лицо и открытые участки нежной кожи, девушка достала бумагу и начала делать наброски. Сидела, молча смотрела на небо и волны, и рисовала. Душа ее само исцелялась.
Пускай она и не переставала думать о том, что произошло в Киеве. Раз за разом прокручивала в голове момент, когда все надломилось и раскололось, разделяя их с Вороном жизни на ДО и ПОСЛЕ.
Когда она молила о пощаде, а он убивал ее надежду, веру, мечты и любовь. Все живое, что билось в ней и клекотало. Ей так казалось тогда. Сильнее зажмурившись, Соня попыталась остановить тяжёлое дыхание. Будь что будет, но она не может сойти с ума от переполнявших ее чувств. Как жить дальше, Соня не знала.
После осуждения, пришло отчаяние. Глубокое, точно болото. Оно затягивало ее. На смену отчаянию, девушка попыталась оправдать мужчину, пусть и незаслуженно. Он ведь виноват. Или нет? Виновен, кричало ее униженное Я. Трепетное сердце, посылало чувственные импульсы пальцами, а те - рисовали очередной, уже новый потрет насильника. Рука ее взметнулась, в непреодолимом желание разорвать рисунок, но Соня замерла.
Делая глоток воды, внимание девушки привлек детский смех. Несколько детишек смеясь и веселясь, бегали за чайками неподалеку того места, где сидела она. Художница невольно начала набрасывать эскиз развернувшейся картины, и непроизвольно вздрогнула. В их последнюю встречу, Ворон не предохранялся, а девушка таблетки не принимала. Что если она беременна?
Нет, это невозможно!
Но если она ждет ребенка, что тогда делать?
Рожать!
Делать аборт!
Рожать! Только рожать!
Мысли веером сменяли друг друга, пока девушка подхватила вещи, и отправилась бродить дальше.
….
Больно, очень больно было ей. В таком ритме, дни сменяли друг друга, а ей хотелось выть и плакать вновь. А следом смеяться и хохотать. Потом, девушка брала бумагу и рисовала. Агафья старалась поддерживать свою постоялицу, как могла. Видело сердце женщины, как страдает девушка. Помочь только ничем не могла. Соня хранила молчание, и ни о чем не говорила.
Она сможет все простить и забыть. Хотя нет, забыть не сможет. Которую ночь подряд просыпалась в разгоряченном поту, вспоминая ласки любимого. Она действительно извращенка, ведь хотела того, кто ее растоптал. Унизил и ранил. И в тоже время – задыхалась без него. Мысли возвращались к Мите, его заботе и его ласковым губам. Любовь всей ее жизни, ее мучитель, ее господин. Она смиряла гордыню и кричащее Эго, и готова была ехать к нему. Уже завтра.