Страница 51 из 142
- ДА как тебе сказать… -начал было оправдываться Ворон. – Рад тебя видеть.
Пронизывающий взгляд, словно рентген, прошелся по мужчине.
- И я рад. Как дела? – достав из нагрудного кармана позолоченный портсигар, достал сигарету и прикурил ее. Необычный запах восточного табака окутал сидящих друзей. Ворон не курил, но поистине наслаждался обществом друга, когда тот любил прикурить. Вот такая, обычная блажь, но сколько способна позитивных эмоций привнести в его и так насыщенную событиями жизнь.
- Все хорошо. Работаю над новым проектом. – отмахнувшись Ворон, подозвал официант и сделал заказ. Как только тот удалился, мужчина обернулся к Тузу. – А так ничего нового.
Мужчина от неожиданности замялся. Он не любил открывать душу. Даше перед близкими, хоть их у него и было не так уж и много. Привык, наверное. И как рассказать-то, если он и сам толком ничего не понимает. Пока.
Старичок деловито прищурился, и пока выпустил несколько колечек из дыма, пытался спрятать улыбку:
- Ничего нового? Точно?
- А что? –потупившись, как-то неловко переспросил Ворон. Он знал, стоит Тузу лишь набрать номер знакомого, как у него будет вся самая свежая, самая последняя информация о сидящем напротив человеке. И не важно друг он или враг.
- Говори, мой мальчик, говори. Я с удовольствием послушаю. – “Вот же старый черт”, - подумал Ворон, улыбаясь. А вслух сказал:
- А ты скажи, что тебя интересует?
Туз прищурился, и спросил:
- Кто она?
- Художница. – легко сознался он, чего зря скрывать. Собеседник и так, очевидно, уже все знает.
Он многозначительно поднял бровь, и Ворон готов был спорить, что сидящий напротив мужчина, в шоке. “Не думал, значит, что я так легко все выложу”. - И вроде молчание и затягивалось, но им это не мешало. В такой вот мирной тишине, мужчины провели несколько минут. А после, Туз произнес:
- Знаешь, я ведь когда-то был таким же молодым, амбициозным, как и ты. И бабы вешались, чего уж теперь скрывать, только так. Только не женился.
- Что ж помешало?
- Время. Время и худший судья и лучший друг. – наконец выдавил он из себя, потушив окурок в пепельнице. – Зацепила девонька тебя, вижу зацепила.
Ворон недовольно сморщился, и сам начал возмущаться, даже и не заметив этого. Рассказывал уже стареющему другу все, что накопилось. И от радости, и от негодования. Не скрывал эмоций, и лишь сильнее распалялся. Когда же поток слов исчерпался, Туз довольно улыбнулся, и произнес:
- Посмотри вон туда, - предложил он другу. Ворон обернулся, и глянув в направлении, которое ему указали. Возле бара сидела действительно шикарная барышня. Стройная, подтянутая. В коротком облегающем платье, идеально подчеркивающем ее невероятно длинные ноги. Идеально уложенные локоны были переброшены через плечо, оголяя лебединую шею. И вела себя девушка так, словно ждала того, кто заплатит самую высокую цену. Ворон же, немного скривился и обернулся к ожидавшему другу:
- Вижу. Красавица она, да не по нраву тебе. Умнеешь, значит дружище. – улыбаясь, прокомментировал мужчина. – Ты со мной поделился историей о своей зазнобе, теперь и я тебе кое о ком расскажу. Сентиментальным стал, видно старею.
- Она не зазноба, - вставил слово Ворон, а потом спохватился. – И нечего на возраст серчать!
Туз так и вовсе заржал. И как только стихли смешки, став серьезнее, продолжил: - Я познакомился с Людмилой, когда мне было уже за тридцать. Красавец-сердцеед. Надежда многих. А она – обычная. Простая девушка из простой семьи. Начал в рестораны приглашать – она отказывала. На дискотеки звал – пугалась. – тяжело сглотнув, мужчина продолжил: - Я видел ее красоту, неподдельную. Настоящую, но считал, что она должна была меня слушать. Мне подчиняться. Позже начал крутить, в неприятности попадать. Совершенно другая жизнь началась. Я о ней и думать забыл. Не до нее было. А после, когда чего-то добился, зажиточным стал – решил найти. Хотелось пообщаться, вспомнить былое. Пусть у нас ничего и не сложилось, но душа требовала. Нашел. – и спустя тяжелый выдох, добавил: - На кладбище.
Ворону показалось, что душа его только, что громко ударилась о пол дорогого ресторана. Взгляд собеседников потупился, и оба задумались. Каждый о своем. В глубине глаз стареющего товарища блеснула слеза. Скупая. Одинокая. Сугубо мужская. Слеза сожаления. Слеза боли.
- Гордость – гордостью, дружище, но однажды можно и не успеть. Я тогда разузнал все о ней. Родители ее сильно болели, и девушка та на нескольких работах работала, пока я по кабакам баб тискал. Сначала отца похоронила, а после - мать. В долги влезла, и все никак выбраться не могла. А однажды, возвращаясь поздно ночью с работы, нарвалась на банду отморозков… - голос его сорвался, и мужчина окаменел. Каждое слово давалось ему с трудом. Звучало словно приговор, который он сам себе и выдвинул. – В общем, в реанимации пробыла неделю, а после – скончалась.
- Тех ублюдков нашли?
- Их больше никто и никогда не найдет. – отмахнулся мужчина. И казалось, вот она душа страдающего человека. Каждый совершает в жизни поступки, о которых не может говорить без сожаления. Без скрипящего, щемящего чувства где-то глубоко внутри. И все бы ничего, а только жизнь – она умнее нас. Она всех расставляет по местам. Дает она, иногда, вторую попытку. Для реабилитации. Для того, чтобы вновь стать человеком и получить заслуженный бонус. Ворон жадно ловил рассказ друга, хоть и понимал, что жалеть его не имел никакого морального права. Но услышанное нашло сильный отклик и в его сердце. Он вспомнил лицо Сони и еще раз взглянул на девушку, сидящую возле бара. Он помнил смешное одеяние милой художницы, и видел сейчас перед собой красавицу, дай знак которой и ночка будет жаркой. И в нем, что-то переломилось. Больше не хотелось вот так, разово. Пользоваться и выбрасывать. Хотелось, чтобы сердце учащенно билось только ради одной. И если его выбор и был неверным, то он будет сожалеть после, но от того, что сделал все возможное, дабы добиться благосклонности интересующей его девушки.