Страница 21 из 83
Тома ещё немного поразмыслила и вернулась в кресло. Комнату освещал свет от торшера. Он был тёплым, но не ярким. И вообще обстановка комнаты была приятной. Не было атмосферы холостяцкой, выпендрёжной берлоги, в стиле «хай тек» или «аля я бедный, но крутой чувак». Хорошие приятные обои в крупный, но не кричащий цветок. Люстра опять же в виде больших цветов. А на полу из ламината под тёмный дуб, лежал овальной формы ковёр с высоким ворсом. И ещё Тома залюбовалась картиной, весившей над диваном. Ну, конечно, не копия «Мишки в сосновом бору», но тоже что-то до боли знакомое, но так Томой и не узнанное. Наверное, мебель и вся обстановка досталась от хозяев. Ну, кроме Димкиного музыкального центра, что жался в углу и который так любят гонять девчонки в отсутствие хозяина комнаты.
Диму она укрыла найденным в шкафу тёплым пледом. А сама, обняв свои колени, сидела в кресле. И отчего-то замерзала. Её даже немного стала бить дрожь.
«Наверное, это нервы?
Всё же надо было согласиться на успокоительное. Сейчас бы дрыхла под стать Диме. Мирно уткнувшись в бездну.
А в прочем... раз тут так всё спокойно, может мне просто уйти, пока не вернулась Вера?»
Тома встала, и почему-то именно подкралась к Диме. Спит. Она поправила сползший плед, и провела рукой по его колючей щеке.
- Тома, ты всё-таки пришла? - пробурчал, не открывая глаза, Дима.
- Пришла и уже ухожу. Что с тобой случилось?
- Схватил то, что обычные люди на своём горбу не уносят.
- Перенапряг спину?
- Сорвал, как сказала бы моя бабушка.
- Как ты сейчас себя чувствуешь?
- Всё нормально.
- А лекарство ты сам колол?
- Сам.
- А откуда ты его взял?
- Купил в аптеке.
- Понятно. Им лишь бы продать и побольше. Тебе точно стало легче? Скорую вызывать?
- Не надо. Со мной всё в порядке.
- Ну, хорошо. Тогда спи. Завтра позвони, когда очухаешься.
- Не уходи. Останься со мной.
- Уже поздно.
- Тогда тем более не уходи. А то я буду переживать, дошла ли ты домой.
- Я тебе позвоню.
- Я не смогу тебе ответить.
- Я это пойму, потому что ты спишь даже сейчас. У тебя глаза закрыты. Так что мой уход, ты даже не заметишь.
- Останься. Прошу, - всё так же, не взглянув на неё, тихо произнёс Дима.
- Не могу… Завтра увидимся. Я постараюсь тебя навестить.
- Врёшь. Ты побоишься ко мне придти. А, впрочем, может, просто не захочешь. Зачем тебе такой калека, как я?
- Ты дурак? Как ты такое мог подумать?
- Докажи, что я ошибаюсь. Останься со мной.
- Это провокация?
- Конечно.
- В таком случае, я отказываюсь вести дальнейшие переговоры, - сказала Тома, любуясь этим огромным, но таким беспомощным мужчиной.
- Струсила и теперь бросаешь?
Она хотела топнуть ножкой или фыркнуть на его обвинения… Но голос его, нежные и тягучий, не столько обвинял, сколько вымаливал – «Останься».
И Тома, не зная, как себя вести дальше, тихо произнесла:
- Дим, скоро Вера вернётся. Я её боюсь. Отпусти меня домой.
- Вера ко мне в комнату без разрешения не входит. Иди ко мне, - он перевалился на бок и похлопал по согретой его телом половинке дивана. - Я очень в тебе нуждаюсь. Останься со мной.
«Кто ещё в ком нуждается!?» – улыбнувшись, подумала Тома.
Медленно сняла с себя куртку, опустила её прямо на пол и присела на диван. Рука Димы тут же завалила Тому и, обняв, притянула к тёплой мужской груди.
- Томка, обещай, что без разрешения не уйдёшь.
- У-у, какой ты собственник! – удобнее устраиваясь в его объятьях, заметила Тома.
- Прошу. Пообещай.
- Хорошо, - смягчилась она, поправляя тёплый плед, над их телами. – Спи, мой Железный Дровосек.
- Почему Железный Дровосек?
- Потому что ты большой, сильный и сердце доброе в твоей груди, а заклинить тебя может не по-детски. Вон, как скрутило. В пору маслом смазать твою спину, чтоб ты мог разогнуться.
- Я не против. Хочешь, сейчас этим займёмся? Масло можешь взять на кухне. Растительное - вторая дверца снизу. Сливочное - в холодильнике.
- Нет, тут машинное нужно. А лучше солидол! – весело сказала она.
- О! А ты с фантазией! – он прижал Тому плотней к себе, и глубоко вдохнул с таким упоением, как будто его женщина была ароматной розой. Только её шипы его уже не пугали. Он прижимал её к себе и растворялся в этой близости.