Жертвы

— Паш, — наконец решилась я и позвала, он не откликнулся, продолжал преспокойно сопеть на диване. — Паш, — позвала я уже громче.

Он вроде дернулся, но не проснулся. Я приподнялась насколько позволяла веревка на шее и завопила что есть мочи в окно.

— Пожар! Помогите!

Пашенька вскочил как резанный и начал озираться, а поняв, что это орала я, пошел на меня, сжимая кулаки.

— Не надо, прошу… — затараторила я и тут же заплакала, синяки на теле неприятно заныли, напоминая о вчерашних его ударах. — Я просто очень хочу в туалет, пожалуйста.

Он вдруг замер как-то резко, посмотрел на меня, он явно протрезвел со вчерашнего дня, и, судя по всему, пришедшие в голову трезвые мысли его не очень-то порадовали… Он кивнул, подошел, отвязал меня и повел в туалет. Я шла и оглядывала по пути дом — было видно, что когда-то его хотели сделать добротной дачей со всеми удобствами, даже повесили батареи… Но в туалет Пашенька повел меня на улицу, подвел к деревянной постройке, какие есть в любой деревне, и открыл дверь. Я быстро вошла, прикрыла дверь и устроилась на корточках над вырезанной в деревянном полу дыркой… — и все-таки как бы жизнь не била, а я аж зажмурилась от удовольствия и облегчения.

Я вышла, Пашенька тут же схватил меня за плечо и беспокойно огляделся по сторонам — выглядел он каким-то странным, запуганным, что ли, он озирался и как-то втягивал плечи…

— Помоги… — было начала я кричать, заметив его это нервное поведение, но Пашенька удивительно быстро среагировал и зажал мне рот рукой, наклонил и потащил к дому, завел в него и надавал пощечин по лицу.

— Дура, — зло прошипел он, и снова привязал меня к батарее, на этот раз, правда, только за руки. После чего подошел к столу, взял бутылку водки, глотнул прямо из горла и откусил яблоко, закурил.

— Отпусти меня, пожалуйста. Ты же понимаешь… прошу, пожалуйста, отвези меня домой… я… — снова решила я договориться с ним.

— Заткнись! — перебил он, схватил какую-то тряпку со стола, подошел ко мне и туго завязал ее на моем рту, сел на диван, упер локти в колени, потер лицо руками… и так и остался, уткнувшись в свои руки, мне даже показалось, что он просто так и уснул.

Но он не спал — вздрогнул и тут же посмотрел в сторону коридора, когда в дверь дома постучались. Это была мачеха.

Они вошли в комнату, Пашенька прошел к комоду в углу, а мачеха лишь мельком глянула на меня — я тщетно пыталась поймать ее взгляд, чтобы хотя бы глазами попросить помощи. Потом они вышли в коридор и довольно долго перешептывались, даже ругались. Из долетевших до меня фраз я вдруг поняла, что отпускать меня они не видят смысла… они боятся… Это очень напугало и меня, я начала дергаться, пытаясь вырвать руки, но Пашенька услышал это, вошел и залепил мне пощечину, потом еще одну, и я присмирела. Собственно, мачеха приезжала за своим джипом и, получив ключи, уехала довольно быстро.

Пашенька проводил ее, закрыл за ней дверь, вернулся в комнату и посмотрел на меня, странно, с сомнением, я тут же почувствовала неладное, ощутила какой-то липкий неприятный страх внутри.

Пашенька задержался у стола, хорошо так глотнул из бутылки с водкой, занюхал «рукой» и подошел ко мне, отвязал… доволок до стола, снова уткнул меня в него лицом и изнасиловал, но… было ощущение, словно делал он это как-то через силу… не знаю… но длилось это долго… очень долго. Потом он немного попинал меня, стянул ремень со своих брюк и начал душить…

Он душил меня… и было жутко, по-настоящему жутко… потому что ему все никак не хватало духа, и, когда я уже совсем задыхалась, он снова и снова отпускал… так повторялось три раза… Наконец, он сдался, откинул ремень и чуть отошел от меня, а я уже даже не плакала, я смотрела на него и тряслась — внутри меня словно бы образовалась дыра от ужаса…

Он привязал меня обратно к батарее и вышел из домика. Судя по всему, он звонил своим друзьям.

И они приехали… И тут уж…

Некоторое время, час или около того, они просто стояли вокруг меня и глумились, потом накрыли на стол, выпили, и… отвязали меня, убрали тряпку со рта… и я снова просила отпустить меня, обещала молчать, отчаянно, изо всех оставшихся сил, пыталась сопротивляться, но я не справилась тогда даже с одним, что уж говорить о четверых, они без особых усилий распяли меня на полу… И сначала просто насиловали, «пускали по кругу»… и было больно… но настоящая боль началась, когда Пашенька вдруг перевернул меня и вошел сзади… кажется, я даже потеряла сознание… Очнулась я уже на полу около батареи, привязанная за руки… болело везде, болело сильно, между ног горело просто огнем, особенно сзади… и ото всюду вытекала их сперма, казалось — я вся в ней, казалось — я уже никогда, никогда не отмоюсь… Эти четверо сидели за столом и пили…