Страница 5 из 66
Бойкая какая эта рыжая.
Упорно делала вид, что не боится. Храбрится.
Но я умел чувствовать чужой страх. Научили.
Когда я был мелким и мама поинтересовалась у меня, чем я хочу заниматься, я, пересмотрев все фильмы о Рокки, заявил – боксом. И в десять лет меня отдали в секцию. Я буквально болел этим спортом, отдавался ему полностью, кайфовал. Делал успехи, участвовал в молодёжных соревнованиях. Пока однажды, лет в шестнадцать, не вступился в компании за понравившуюся мне девчонку. К ней начал приставать выпендрежник мажор, нагло лапая. Ну я и зарядил в него своей короночкой... пару раз... после чего парня с тяжким телесными доставили в реанимацию. А я получил условный срок. Ведь девчонка отрицала факт приставания к ней мажора. А мне не поверили.
Из секции меня выгнали. Путь в большой спорт стал для меня закрыт. Чего я добился? Звания кандидата в мастера спорта. Но я не опустил руки, нашел другую, любительскую секцию. И вот в ней я встретил и учителя, и наставника. "Людьми движет страх. Ты должен научиться прятать свой и чувствовать страх других", – говорил мне тренер. И я научился, чужой страх чувствовал запахом, кожей, слухом и зрением. Свой же только вкусом. Крови на разбитых губах.
И сейчас я чувствовал от рыжей, что она боится, особенно услышав про парней. Но стоило отдать ей должное – держалась она молодцом.
Собака залаяла, малышка дернулась плечами и принялась высматривать в окне зверя. Но отсюда Шерхана не увидишь, он сидел на цепи практически у самых ворот.
– Дописывай свой список, – велел я и отошёл от окна. Лика вернулась к столу, уселась и продолжила выводить идеальным почерком слова. Я же на всякий случай убрал доску с ножом. И застыл рядом, попивая содовую в ожидании, когда девчонка закончит.
Смотрел на нее. На то, как она задумчиво хмурила аккуратный носик, надувала, вытягивая, свои пухлые губы... Невероятные у нее они какие-то. Такого сочного цвета, что меня не покидало навязчивое желание их попробовать.
Бля, вот что за хрень?
Просто бабы у тебя, Денис Андреевич, давно не было. Надо исправить.
Наконец она закончила, пододвинула ко мне исписанную бумагу. Я пробежался взглядом по всем пунктам. В самом начале списка девчонка указала свои размеры. Крупно. Затем следовал перечень вещей, причем она даже желаемый цвет в скобках указала. Ну а в конце были написаны средства гигиены. Увидев последний пункт, я усмехнулся и заодно порадовался, что за всем этим ехать придется не мне.
– Пойдем, – кивнул я девчонке на дверь, и она, поднявшись, неспешно пошла в указанную сторону.
В гостиной я велел ей жестом сесть на диван, а сам, надев футболку, что лежала на спинке кресла, пошел к выходу. Открыл замок, на меня тут же обернулись. Две пары глаз посмотрели грозно, но при виде меня сменили гнев на милость. Я молча протянул им листок, они так же молча его взяли.
Дверь я захлопнул и вернулся в гостиную.
Лика сидела на диване, забравшись на него с ногами. Я провёл взглядом по ее идеальным конечностями, опять вспоминая, как снимал с девчонки рваные чулки.
– Что будем делать дальше? – спросила она, кокетливо накручивая на пальчик прядь волос. Другую руку она положила под грудь, которая вдруг начала казаться больше.
Кровь мгновенно прилила к паху. Бля... не, точно надо будет сходить вечером куда-нибудь. Развеяться.
– Ждать, – ответил я, присаживаясь от греха подальше, в кресло.
– Папочка по любому уже заметил мое отсутствие, – подметила она, сдвинув свои бровки.
– Скорее всего.
Рыжая прекратила терзать волосы, откликнулась на спинку и, задрав голову, уставилась в потолок:
– А ты не знаешь, что твоему Бате от меня нужно?
Я фыркнул.
– Вот он придет и сам тебе расскажет.
Она резко посмотрела на меня. Вытянулась вся. Ее волосы огненными всполохами легли на белые плечи.
– Ты у него на побегушках? – прыснула она ехидно.
– Я на него работаю.
Она задумалась и спросила:
– И много он тебе платит?
– Достаточно, – кивнул и, прищурившись, поинтересовался: – Тебе скучно, что ли?
– А то, – она опять откликнулась на спинку, сложив под грудь обе руки. Специально, что ли, так делает? – Стала бы я тогда вопросы задавать.
– Телик включи, – кивнул я на пульт, что лежал недалеко от Лики на журнальном столике.
Она равнодушно посмотрела на пульт и качнула головой.
– А позвонить я могу?
– Разумеется, нет.
– Мне надо кое-что подруге передать, – начала она канючить. – Если мне нельзя, может, ты сможешь?
– Зашифрованное послание? – усмехнулся я. Она что, за дурака меня держит?
– Нет, просто фразу: Лика просила передать, что все отменяется. Хоть звонком, хоть сообщением.
– Связь в доме не работает. Глушилка стоит.
Лика нахмурилась. А потом наклонилась, демонстрируя грудь в глубоком вырезе платья:
– Ну пожалуйста. Очень надо.