Лабиринты

- На све­жей мо­гиле Ва­дима по­яви­лась. Осенью. Дро­жала на ла­воч­ке. Ве­щей теп­лых не бы­ло. В чем из Ял­ты вер­ну­лась, в том на клад­би­ще и по­еха­ла. Ти­хо се­бе ску­лила. И тут из тем­но­ты си­лу­эт вы­рисо­вал­ся: кур­тка, за­пах, си­гаре­ты. Ду­мала, что Ва­дим вер­нулся. Не его по­хоро­нили. Это всё бред, вранье. Вот он – ру­ку про­тянуть. При­жать­ся всем те­лом. Це­ловать ли­цо. Ре­веть в три ручья от ра­дос­ти – жи­вой! А ког­да по­няла, что ошиб­лась, то… То не смог­ла от­пустить! Ре­шила, пусть дру­гой, пусть млад­ше, но есть в нем час­тичка Ва­дима, хоть что-ни­будь, но я се­бе ос­тавлю. При­вык­ла тай­ком у дру­гих во­ровать. Ни од­на ду­ша жи­вая о нас с Ва­димом не зна­ла, кро­ме ба­були мо­ей. Ан­дрей то­же не знал. Мне так страш­но бы­ло. Осу­дит, не пой­мет, уй­дет… И я опять од­на. Сов­сем од­на! До Ва­дима бы­ло про­ще, а пос­ле не­го – хоть сле­дом, с кры­ши кам­нем вниз! Сма­лодуш­ни­чала, не приз­на­лась. Ког­да Ан­дрю­ша мне пред­ло­жение де­лал, то я у Ва­дима внут­ренне бла­гос­ло­вение спро­сила. Как буд­то он сто­ял ря­дом с на­ми. С уко­ром смот­рел: «Что же ты, ведь­ма моя, де­ла­ешь. Па­цана мо­его за со­бой в то­пи уво­дишь, гу­бишь, как се­бя ря­дом со мной». Я слы­шала его го­лос. Зна­ла его сло­ва. Но не мог­ла от­ка­зать се­бе в ощу­щении – те­перь Ва­дик всег­да ря­дом. Хо­тя бы в его, ва­шем, сы­не. Я его за­ранее уже лю­била. По рас­ска­зам. По раз­го­ворам. Зна­ла о су­щес­тво­вании. Ва­дим так всег­да о нем с гор­достью го­ворил… 

Сло­ва сле­тали с губ са­ми по се­бе. Приг­лу­шен­ные всхли­пы па­рали­зова­ли гор­ло. Сле­зы про­жига­ли ве­ки. Ра­нили из­нутри ал­мазны­ми ши­пами. Ли­лись по ще­кам ручь­ями, что та­лый снег с при­гор­ка. А внут­ри де­лалось лег­ко. Тре­вож­ные мыс­ли, ко­пив­ши­еся го­ды, точ­но кам­ни, об­ры­вались с уте­са, сры­вались в без­донную про­пасть. Страх рас­та­ял ту­ман­ной дым­кой, ус­ту­пил мес­то на­деж­де на об­легче­ние. Ока­залось – так прос­то ска­зать о том, что та­илось в зак­ро­мах ду­ши дол­гие го­ды. Есть ря­дом че­ловек по­нима­ющий. Он не осу­дит. При­мет и пой­мет. Сна­чала слу­чай­ный со­бесед­ник – мо­лодой ба­тюш­ка око­ло ча­сов­ни. Он раз­во­рошил ее па­мять, смог раз­го­ворить. Страх от­кро­вения ис­чез, слов­но дым в яс­ном не­бе. Те­перь же свек­ровь – единс­твен­ная близ­кая жен­щи­на, что ос­та­лась в ее семье. Она пой­мет. Она всё всег­да по­нима­ла… 

- Плачь, де­воч­ка, плачь. Дав­но по­ра, - су­хая и прох­ладная ла­донь кос­ну­лась лба, пог­ла­дила во­лосы. – Ксю­ша, ду­роч­ка. На­до бы­ло рань­ше ска­зать. Снять груз. Мы бы при­дума­ли вмес­те что-ни­будь. Ду­ма­ешь, я осу­дила бы? Клей­мо на те­бе пос­та­вила? Ва­дим в пос­ледние го­ды для ме­ня стал близ­ким, бра­том, дру­гом. Мы вмес­те взрос­ле­ли, учи­лись быть па­рой. Не выш­ло. У ме­ня ни­кого нет из брать­ев-сес­тер. У не­го то­же. Мы ста­ли друзь­ями. Ро­дите­ли не­путе­вые, а друзья хо­рошие. 

Ве­ра зас­ме­ялась сов­сем не стар­ческим дре­без­жа­щим сме­хом. Лег­ко, иг­ри­во, ме­лодич­но. 

- Вы дав­но в кур­се? – ти­хо спро­сила Ксе­ния, по­нимая – сей­час внут­ри ее об­жи­га­ет стыд. 

- С са­мого на­чала. Ан­дрей во­оду­шев­ленно рас­ска­зывал о де­вуш­ке, ко­торую на мо­гиле от­ца встре­тил. Не чок­ну­тая пок­лонни­ца, а впол­не ми­лая, спо­кой­ная, го­рю­ющая по-нас­то­яще­му. Кос­тя па­ру раз об­молвил­ся о том, что Ань­ка в про­лете, у Ва­дима заз­но­ба есть, с ко­торой «всё серь­ез­но». Сам он ко мне при­ходил, раз­мышле­ни­ями де­лил­ся. Имен не на­зывал. Ни­чего кон­крет­но­го, но бы­ло вид­но – есть та, кем я не ста­ла. 

Взгля­ды жен­щин пе­ресек­лись. Ксе­ния су­дорож­но всхлип­ну­ла, за­мота­ла го­ловой. Как мож­но по­верить в то, о чем зап­ре­щала ду­мать се­бе и тог­да, и пос­ле­ду­ющие го­ды? Ва­дим чет­ко дал по­нять – меж­ду ни­ми лишь «секс». Стран­ное сло­во, для че­лове­ка из той стра­ны, оз­на­ча­ющее неч­то по­роч­ное, па­губ­ное, не­хоро­шее ап­ри­ори. А те­перь ей ут­вер­жда­ют об­ратное. Ру­шат все ус­та­нов­ки, барь­еры. Уби­ра­ют сте­ны, ко­ими она ог­ра­дила се­бя мно­го-мно­го лет на­зад.