Лабиринты

Ксе­ния ус­мехну­лась. Ус­трой­ства Ва­дик хоть и изъ­ял с ру­ганью, а про те­лефон за­был. Чем жен­щи­на и поль­зо­валась без заз­ре­ния со­вес­ти. Вся­ко луч­ше, чем ва­лять­ся в пос­те­ли и изу­чать тон­кие швы на бе­жевом на­тяж­ном по­тол­ке. 

Пос­ле по­сеще­ния вто­рого сай­та и чте­ния спо­ров о Ва­диме, ее ли­хора­доч­но тряс­ло. Хо­телось зак­ри­чать. Гром­ко-гром­ко за­виз­жать, да­бы ос­та­новить весь бес­смыс­ленный го­мон го­лосов, ко­торый ме­рещил­ся ей в пос­тах поль­зо­вате­лей. 

Яд, слиш­ком мно­го яда че­лове­чес­ко­го. Осуж­де­ние, през­ре­ние, не­нависть, не­пони­мание… При жиз­ни Ва­дим на­учил­ся иг­но­риро­вать не­доб­ро­жела­телей, толь­ко и де­лал, что под­драз­ни­вал зло­пыха­телей, под­ли­вал мас­ла в огонь вы­ход­ка­ми, раз­ры­вал шаб­ло­ны. Пос­ле его смер­ти прош­ло трид­цать лет. И вновь пет­ля Ме­би­уса зам­кну­лась. Тра­ек­то­рия дви­жения вер­ну­лась на преж­нюю ор­би­ту. Его не­нави­дят прос­то так. За то, что та­кой че­ловек жил на све­те, ды­шал, ду­мал, со­вер­шал пос­тупки. Его собс­твен­ные. Не вли­яющие ни на чью судь­бу. Он сам вы­бирал для се­бя путь. И его су­дят, бро­са­ют кам­ни, и ско­ро его пос­леднюю спут­ни­цу ждет та же участь. Сож­гут ведь­му на кос­тре. Не да­ром же Мет­лицкий на­зывал ее ког­да-то «ведь­моч­ка моя». 

Зак­рыв гла­за и от­бро­сив мо­биль­ник в сто­рону, Ксе­ния ле­жала в ра­зоб­ранной пос­те­ли. За не­делю в ком­на­те об­ра­зовал­ся бес­по­рядок: на прик­ро­ват­ной тум­бочке ба­таре­ей выс­тавле­ны все­воз­можные фла­коны с ле­карс­тва­ми; на по­лу ском­канной ку­чей ат­ла­са ва­ля­ет­ся пок­ры­вало; вся­кие ве­щи ле­жат не на сво­их за­кон­ных мес­тах. Ес­ли бу­дущее ле­тит в тар­та­рары, то раз­ве есть де­ло до преж­ней ак­ку­рат­ности, гра­нича­щей с пе­дан­тичной ма­ни­ей? В ее су­щес­тво­вании воз­ник ха­ос. Чер­ная ды­ра в кос­мо­се, по­жира­ющая прос­транс­тво, га­сящая звез­ды. Вот что та­кое «зав­тра» для Ксе­нии Мет­лицкой. Под воп­ро­сом за­мужес­тво, до­вери­тель­ные от­но­шения с сы­ном, по­нима­ние дру­зей… и теп­ло­та, ду­шев­ная бли­зость от Ве­ры Пет­ровны. 

Пер­вая же­на ее пер­во­го муж­чи­ны. Ок­сю­морон. Ду­рац­кий во­девиль, ра­зыг­ранный по сце­нарию судь­бы, ис­ку­сав­шей ее ос­тры­ми зу­бами. Ксе­ния во вре­мя вы­нуж­денно­го без­делья ви­делась со все­ми, а вот с Ве­рой Пет­ровной не мог­ла. Не хо­тела смот­реть ей в гла­за, ка­ять­ся и на­де­ять­ся на про­щение. Спать с ее быв­шим му­жем – од­но, а вот вый­ти за­муж за ее сы­на, ро­дить вну­ка и при этом скры­вать со­бытия од­но­го го­да, из­ме­нив­ше­го всю ее жизнь; пы­тать­ся за­быть, вы­чер­кнуть нав­сегда из всех за­ко­ул­ков моз­га Ва­дима… 

- Ксе­ня, знаю – не спишь! 

Свек­ровь лег­ка на по­мине. В воз­расте уже, а дви­га­ет­ся неп­ри­нуж­денно, бес­шумно, без стар­ческо­го шар­канья. Ни­ког­да до­маш­ние не слы­шали от стар­шей пред­ста­витель­ни­цы се­мей­ства жа­лоб на рев­ма­тизм, боль в сус­та­вах и про­чие на­пас­ти. Ку­рить зап­ре­щали, но сво­ево­ли­ем Ве­ра яв­но не ус­ту­пала пер­во­му му­жу. 

Ксе­ния с тру­дом раз­ле­пила ве­ки. По­лум­рак спаль­ни рас­кра­сил­ся зо­лотым све­том – за­ходя­щее ве­сен­нее сол­нце па­дало ак­ку­рат на за­дер­ну­тые бе­жевые што­ры. В ком­на­те от­четли­во пах­ло ду­хами Immortal. На­до же, она и не об­ра­щала вни­мания, нас­коль­ко лю­бимый аро­мат про­питал ее ве­щи – от ниж­не­го белья до ба­ночек с кре­мами на сто­лике пе­ред зер­ка­лом-трю­мо. Ког­да не­сешь­ся впе­ред ко­метой, то те­бе не до ме­лочей. Те­перь же, она слов­но на­чала смот­реть под дру­гим уг­лом, буд­то сле­пец, вне­зап­но вер­нувший зре­ние. Ме­лочи ка­жут­ся су­щес­твен­ны­ми; гря­дущие со­бытия да­же не стра­шат, а уг­не­та­ют, де­ла­ют без­воль­ной тря­пич­ной кук­лой. Она го­това ус­лы­шать о се­бе не­лицеп­ри­ят­ные ве­щи. Од­на­ко не го­това уви­деть в гла­зах близ­ких тер­но­вые ко­люч­ки уко­ров, осуж­де­ний, през­ре­ния.