Лабиринты

- По­дума­ет о том, че­го у нас в Сов­де­пии не бы­ло и быть не мо­жет. Вро­де как, я та­кое слы­шал тут не­дав­но. Од­на­ко же, по­верь мне, яв­ле­ние сие раз­врат­но-па­губ­ное есть. И ни­чего бы ты по­том не до­каза­ла. Не сра­бота­ет в та­кой си­ту­ации: «Я не та­кая! Вы ошиб­лись, то­варищ!»

Ксе­ния нер­вно втя­нула в се­бя воз­дух. Ей ста­ло не­веро­ят­но стыд­но за свой пос­ту­пок, гра­нича­щий с кап­ри­зом из­ба­лован­ной дев­чонки. Од­на­ко по­казать Ва­диму, что осоз­на­ла, к че­му мо­жет при­вес­ти по­доб­ный фор­тель, оз­на­ча­ет лишь од­но – приз­нать за ним гла­венс­тво. По­чему-то все су­щес­тво де­вуш­ки вос­ста­ло на ды­бы.

- Вот и ду­маю те­перь: то ли ты шаль­ная, не бо­ишь­ся ни­чего, то ли дур­ная, на­ив­ная…

- Спа­сибо за на­уку, бу­ду знать, - она хмык­ну­ла. Не удер­жа­лась от ехид­ной ре­мар­ки: - По­верю тво­ему опы­ту. Май­еч­ка мно­го че­го рас­ска­зала…

- Ой, Ксю­ха! Тя­жело с то­бой, - бур­кнул Ва­дим, сос­ре­дото­чив­шись на до­роге. 

"Ты ос­то­рожен так со мной,
Ты пом­нишь все мои сло­ва.
Ле­тим мы в ти­шине ноч­ной,
Сти­рая крылья об ас­фальт.
И ско­рость двес­ти двад­цать,
И мож­но бы це­ловать­ся,
Но что-то дер­жит..."

Оран­же­вые фо­нари ос­ве­щали пус­тые ав­тос­тра­ды сто­лицы. Ва­дим нес­ся впе­ред на бе­шеной ско­рос­ти по го­роду, иг­но­рируя зна­ки, ог­ра­ничи­ва­ющие дви­жение и крас­ный сиг­нал све­тофо­ров.

Ксе­ния смот­ре­ла на не­го из-под опу­щен­ных рес­ниц, ло­вила каж­дую чер­точку, вы­рисо­вывав­шу­юся в све­те скло­нив­шихся над до­рогой фо­нар­ных пла­фонов: во­левое, му­жес­твен­ное ли­цо, где сла­вян­ская мяг­кость раз­бавле­на рез­ки­ми ску­лами; плот­но сжа­тые чувс­твен­ные гу­бы; при­щурен­ные гла­за, в ко­торых зас­ты­ла ре­шимость. Он был обыч­ным муж­чи­ной, но так ра­зитель­но от­ли­чал­ся от всех зна­комых. 

Отец Ксе­нии был стар­ше Ва­дима на во­семь лет, и он ни­ког­да бы не поз­во­лил се­бе стриж­ку с длин­ны­ми во­лоса­ми и чел­кой, ни­ког­да бы не одел блед­но-го­лубую фут­болку-по­ло и кле­шеные джин­сы. Да и смот­ре­лось бы на нем это все не­умес­тно. А вот Мет­лицкий ка­зал­ся сво­им, при­час­тным к той жиз­ни, ко­торую ве­ла Ксе­ния.

Де­вуш­ка не ожи­дала неж­но­го при­кос­но­вения к сво­ей ще­ке. Ей по­каза­лось, что по поз­во­ноч­ни­ку про­нес­ся раз­ряд элек­три­чес­ко­го то­ка, ды­хание сби­лось, сер­дце за­мер­ло и вновь по­нес­лось впе­ред с уд­во­ен­ной си­лой.

- Прос­ну­лась, ко­ролев­на? Ку­да при­кажешь по­дать ка­рету? – спро­сил Ва­дим, сдер­жи­вая ус­мешку.

Ксе­ния до­гада­лась, что он за­метил ее не­воль­ное под­гля­дыва­ние. Тем бо­лее, го­лова де­вуш­ки с мяг­ко­го крес­ла дав­но уже пе­ремес­ти­лась на пле­чо муж­чи­ны.

- На Ко­тель­ни­чес­кую На­береж­ную.

- Хо­рошо, де­вуш­ка, ус­тро­ились.

- Не я, а мои пред­ки. Сей­час они ока­зыва­ют по­силь­ную по­мощь в стро­итель­стве элек­трос­танций дру­жес­твен­ной Уган­де, а по­том едут во Фран­цию. Мы в ГДР жи­ли, я там да­же в шко­лу хо­дила, а по­том, уже ког­да в МГУ пос­ту­пила, пе­рес­та­ли вслед за со­бой по ми­ру тас­кать.

- Так ты са­ма сей­час жи­вешь? Опас­но… Ве­черин­ки там вся­кие, пок­лонни­ки, спир­тное, – хмык­нул Ва­дим.

- Дом – это свя­тое. Я да­же Са­мохи­на ту­да не пус­ка­ла. А сей­час, как пред­став­лю, что са­мой при­дет­ся в пя­ти ком­на­тах си­деть, то хоть вол­ком вой. Возь­му по­чатую бу­тыл­ку конь­яку, да как напь­юсь с го­ря…

- Ксе­ния, жен­ский ал­ко­голизм не из­ле­чим. Не дам те­бе по­гиб­нуть в рас­све­те лет, - Мет­лицкий бро­сил на де­вуш­ку один ко­рот­кий взгляд, но имен­но от не­го у нее пе­ресох­ло в гор­ле и пе­рех­ва­тило ды­хание. 

В этом взгля­де бы­ло всё: не­уто­лен­ная страсть, обе­щание, вос­хи­щение, еще что-то не­понят­ное, за­вора­жива­ющие и пу­га­ющее од­новре­мен­но. Ксе­ния по­няла, что имен­но се­год­ня про­изой­дет. Это бу­дет ее ма­лень­кая месть Са­мохи­ну. В кон­це кон­цов, она все­го лишь про­верит, прав ли быв­ший же­них нас­чет ее хо­лод­ности.