Лабиринты

- Ох, Ве­ра Пет­ровна! Не знаю я, о ка­ком вы «му­жике» речь ве­дете. По­ка я знаю од­но: у ме­ня не сын, а не­доросль ло­по­ухая и бе­зот­ветс­твен­ная! Раз­ве слож­но поз­во­нить, пре­дуп­ре­дить, что за­дер­жится, или выпь­ет, по­это­му за руль не ся­дет? Нет, на­до до­казы­вать, ид­ти на­пере­кор. И опять с ним го­ворить мне. Ан­дрея он и за ухом не ве­дет. Да и сын ваш то­же хо­рош! Единс­твен­ное, что он мо­жет, так это ска­зать: «Сы­нок, ты уже взрос­лый. Толь­ко не расс­тра­ивай ма­му». Гос­по­ди! Всё на мне! У Ан­дрея про­ек­ты, а я их та­щу. У Ва­дика ув­ле­чения – жи­вопись, ак­тёр­ское мас­терс­тво – я их оп­ла­чиваю. Сил мо­их нет! 

- Ксюш, вот сей­час ска­жу фра­зу, ко­торая те­бе не пон­ра­вит­ся. Но я ска­жу! – свек­ровь за­мол­ча­ла, вы­пус­кая струй­ку ды­ма в сто­рону от те­лефо­на, но те­леве­дущая до­гада­лась об этом. 

Ни­какой уп­ра­вы на мать Ан­дрея то­же нет. Ку­рит в воз­расте за семь­де­сят! А по­том, ей же, Ксе­нии, бе­гай, вы­ис­ки­вай вра­чей, спа­сай родс­твен­ни­цу. Прес­та­релой Ве­ру Пет­ровну ма­ло кто от­ва­жил­ся наз­вать. Сей­час она дер­жа­ла же­лез­ной ру­кой му­зей со­вет­ско­го ки­но, на по­кой не со­бира­лась в прин­ци­пе, тем са­мым, на­поми­ная Ксе­нии ее ба­булю, ко­торой дав­ным-дав­но уже нет на этом све­те. 

Как по­лучи­лось, что пер­вая же­на ее лю­бимо­го муж­чи­ны ста­ла род­ным и са­мым близ­ким че­лове­ком, жен­щи­на не зна­ла. По­нима­ла, нас­коль­ко ди­ким та­кое се­мей­ное родс­тво мо­жет по­казать­ся со сто­роны, но осоз­на­вала прек­расно – ни­кого из жен­щин в ее ро­ду боль­ше нет. Есть лишь Ве­ра Пет­ровна – мать му­жа, за­бот­ли­вая ба­буш­ка для вну­ка и ее на­пер­сни­ца, близ­кая под­ру­га, стар­шая по воз­расту. 

Как од­нажды ска­зал Кос­тя Мер­ку­лов: «Ва­дим пос­ле се­бя ос­та­вил слиш­ком мно­го за­гадок. Не всег­да мы мог­ли по­нять его при жиз­ни, а пос­ле смер­ти уж и по­дав­но». 

Ксе­ния дав­но уже сми­рилась с тем, что Ва­дим свя­зал ее плот­но сталь­ны­ми тро­сами. Вся ее жизнь уже мно­го-мно­го лет вер­тится вок­руг пла­неты име­ни Мет­лицко­го, и ни­ког­да уже не сой­дет с при­выч­ной ор­би­ты. 

- Ксе­ния, ты свя­залась с Мет­лицки­ми, а это – крест! – Ве­ра Пет­ровна го­вори­ла рез­ко, не да­вая се­бя пе­ребить и ос­по­рить. - И я те­бя по­нимаю, по­тому как это мой крест то­же. Бы­ла я же­ной Ва­дима-стар­ше­го, и по­тому знаю: Ва­дик-млад­ший той же по­роды. Ве­тер, си­ла, бунт! Это Ан­дрюш­ка у нас, как был ро­ман­ти­ком, так и ос­тался. Иде­алист, влюб­ленный иди­от. Ну, так что ты хо­чешь? Ко­го еще мо­жет вос­пи­тать пвсе­до-ин­телле­ген­тная ба­ба на па­ру со сво­ей прес­та­релой ма­терью-учил­кой на пен­сии? Ва­дик, он, ко­неч­но, его лю­бил, под­держи­вал, при­ходил, мне дру­гом и бра­том ос­тался… Но вот муж­ско­го вли­яния не бы­ло у Ан­дрея, что по­дела­ешь. – Го­рес­тный вздох. Еще од­на за­тяж­ка си­гаре­той. - Ну да лад­но. Де­ла прош­лые. А на сы­на не кри­чи. Он пой­мет, что ви­новат, от­шу­тит­ся, при­лас­ка­ет­ся, как всег­да это де­ла­ет. Толь­ко дед в нем прос­нулся. Не пой­дешь про­тив по­роды… Не­дав­но вну­чок пер­вую пос­та­нов­ку по­казал. Во­лосы ды­бом на го­лове под­ня­лись! Ва­дик вос­крес, в на­ше вре­мя пы­та­ет­ся опять бу­зить, до­казы­вать все­му ми­ру, на что спо­собен. Эх, Ксюш­ка, глу­пая ты дев­ка! Уго­раз­ди­ло же так наз­вать сы­на-то! 

*** 

Да уж, уго­раз­ди­ло! Вос­по­мина­ния зак­ру­жились валь­сом, по­доб­но су­хим осен­ним листь­ям на вет­ру. Ксе­ния заж­му­рилась, су­дорож­но сжа­ла руль сво­бод­ной ру­кой, дру­гой пы­талась удер­жать мо­биль­ник, по­казав­шей­ся свин­цо­вой ги­рей. По­чувс­тво­вала тес­ное прос­транс­тво ма­шины, по­няла – не упа­дет в об­мо­рок от неп­ро­шен­ных мгно­вений из прош­ло­го, вновь бес­це­ремон­но втор­га­ющих­ся в ее нас­то­ящее. 

Она сно­ва прик­ры­ла гла­за, сос­чи­тала до де­сяти. Бла­го, проб­ка раз­рослась на со­сед­ние две ули­цы. Мож­но заг­лу­шить мо­тор, рас­сла­бить­ся, смот­реть, как стек­ло­очис­ти­тели ста­ра­ют­ся, сго­ня­ют вла­гу с ло­бово­го стек­ла, как га­барит­ные ог­ни впе­редис­то­ящей ма­шине от­ра­жа­ют­ся в мут­ной во­де на вы­щер­блен­ном ас­фаль­те.