Лабиринты

Мер­ку­лов ос­та­новил ав­то­мобиль око­ло подъ­ез­да ста­рого до­ма, ко­торый пом­нил преж­ние вре­мена, ког­да на ли­це Мос­квы еще не по­яви­лись но­вомод­ные мно­го­этаж­ки, зна­менуя при­ход эры кос­ми­чес­ких по­бед и тех­ни­чес­ких дос­ти­жений. 

В дво­ре-ко­лод­це вре­мя по-преж­не­му тек­ло ле­ниво и не­пово­рот­ли­во, ос­тавляя преж­ни­ми тем­ный про­вал ар­ки, ве­дущей на ули­цу, ни­зень­кие ла­воч­ки, бук­валь­но врос­шие в зем­лю око­ло две­рей подъ­ез­дов. Ве­яни­ем сов­ре­мен­ности здесь бы­ла лишь дет­ская пло­щад­ка с де­ревян­ным гри­бом – кры­шей пе­соч­ни­цы, с ко­торой уже ус­пе­ла спол­зти крас­ка. 

- В этом дво­ре мы рос­ли вмес­те с Ва­димом, - ти­хо про­из­нес Кос­тя, зах­ло­пывая за Ксе­ни­ей дверь ав­то­моби­ля. Рез­кий звук эхом раз­несся по дво­ру, на­рушая сон­ное уми­рот­во­рение но­чи. – Квар­ти­ра, где я сей­час жи­ву, при­над­ле­жала мо­им ба­буш­ке и де­душ­ке, они вос­пи­тыва­ли ме­ня и сес­тру, ког­да ро­дите­лей не ста­ло. Ва­дик жил в со­сед­нем подъ­ез­де, вон квар­ти­ра Мет­лицких. - Кос­тя кив­нул в сто­рону тем­не­юще­го ок­на на вто­ром эта­же. – Прос­ти, Ксюш, на­кати­ло, сам не знаю, по­чему. 

- Те­бе то­же пло­хо без не­го? 

Мер­ку­лов лишь кив­нул в от­вет. Бы­ло вид­но, что муж­чи­на не при­вык де­монс­три­ровать свои ис­тинные чувс­тва, по­это­му чувс­тву­ет се­бя не сов­сем ком­фор­тно. 

- Пой­дем, ты дро­жишь, за­мер­зла. – Кос­тя при­об­нял Ксе­нию, и она нап­ра­вились в подъ­езд. 

Ксе­ния с тру­дом пре­одо­лела уз­кие сту­пени, чувс­твуя, как с каж­дым ша­гом но­ги ста­новят­ся не­пос­лушны­ми. Ее ли­хора­дило, го­лова кру­жилась, и единс­твен­ное, че­го хо­телось де­вуш­ке – за­быть­ся, про­валить­ся в яму, где нет ни­чего и ни­кого. 

– На те­бе кур­тка Ва­дика? От­ку­да? – спро­сил ак­тер, от­кры­вая дверь квар­ти­ры. 

- Ан­дрей... Я за­была ему вер­нуть. 

- Ни­чего, пе­ребь­ет­ся. Ос­тавь се­бе. Пусть бу­дет па­мятью. 

- Па­мяти у ме­ня и так мно­го. Ко­му бы от­дать по­лови­ну, - вздох­ну­ла Ксе­ния, бо­рясь с ре­шив­ши­ми про­лить­ся гра­дом сле­зами. 

Мер­ку­лов рас­пахнул дверь квар­ти­ры, приг­ла­шая вой­ти ее пер­вой. Де­вуш­ка роб­ко сту­пила за по­рог, по­дож­да­ла, ког­да муж­чи­на зат­во­рит за со­бой дверь. Их оку­тал по­лум­рак при­хожей. В ком­на­тах не го­рел свет, лишь свет фо­наря па­дал пят­ном на пол в гос­ти­ной, вид­невшей­ся из двер­но­го про­ема. Ти­кали ча­сы, и у Ксе­нии вновь сжа­лось сер­дце от неп­ро­шеных вос­по­мина­ний, ко­торые так и но­рови­ли в оче­ред­ной раз под­су­нуть кар­тинку из прош­ло­го, дать ис­про­бовать на вкус но­вый гло­ток тос­ки и му­ки. 

Кос­тя за­жег свет в при­хожей и гос­ти­ной, Ксе­ния по­мор­щи­лась, пы­та­ясь сов­ла­дать с со­бой; гла­за бо­лели, в вис­ках ло­мило. Мер­ку­лов ак­ку­рат­но снял с ее плеч кур­тку. На мгно­вение по­каза­лось, что ее ли­шили ко­жи, уб­ра­ли тот ко­кон, ко­торый на­деж­но ук­ры­вал от внеш­не­го ми­ра, спо­соб­но­го раз­да­вить жес­то­костью, нес­пра­вед­ли­востью, ужас­ной прав­дой. Ксе­ния хо­тела бы­ло дер­нуть­ся, поп­ро­сить вер­нуть на­зад вещь, из ко­торой уже ушел не­пов­то­римый за­пах Ва­дима, но ко­торая бы­ла яр­ким на­поми­нани­ем о нем, о том, что Мет­лицкий был, жил, ды­шал. 

У де­вуш­ки зак­ру­жилась го­лова, она кос­ну­лась ру­кой пле­ча Кос­ти, а он вне­зап­но под­хва­тил ее на ру­ки, не слу­шая сла­бых и не­уве­рен­ных про­тес­тов. Мер­ку­лов за­шел в гос­ти­ную, уло­жил Ксе­нию на ди­ван, сам при­сел ря­дом. 

Она да­же не пы­талась рас­смат­ри­вать ин­терь­ер квар­ти­ры, в ко­торой ока­залась впер­вые. Из все­го неп­росто­го уб­ранс­тва по­меще­ния ее вни­мание прив­лекла все­го од­на нез­на­читель­ная ве­щица – на сте­не ви­села чер­но-бе­лая фо­тог­ра­фия, с ко­торой улы­бал­ся Ва­дим, а ря­дом с ним зас­тыл Кос­тя, при­об­няв дру­га за пле­чо. 

Та­ким Мет­лицко­го Ксе­ния ни­ког­да не ви­дела. И де­ло бы­ло не в том, что на сним­ке он был го­раз­до мо­ложе, чем ког­да они поз­на­коми­лись, мо­ложе, то­го воз­раста, в ко­тором ос­тался нав­сегда…