Страница 51 из 53
– Какие вы счастливые, – не сдержавшись, с завистью сказала она одной из женщин, корчившейся от схваток. Та посмотрела на неё как на сумасшедшую и отошла в сторону, но Тасе было всё равно, что она о ней подумала.
«Виктория Викторовна говорила, что самое главное доходить до тридцати двух недель, но тридцать одна с половиной неделя – это же почти тридцать две» – убеждала себя Тася, меряя шагами коридор.
Из родильного зала вынесли завёрнутого в пелёнки малыша, который кряхтел на руках у акушерки.
– «А какой мой ребёнок? Была ли ошибка в том анализе с тетраплоидией? Что ждёт меня через каких-то полчаса?» – со страхом подумала она, глядя им в след. В этот момент подошла анестезистка и пригласила её в операционную. Ноги сразу стали ватными. Сердце забилось где-то в горле.
– Ну, вот и всё,– произнесла она вслух и пошла следом за медсестрой.
В предоперационной санитарочка подала ей шапочку. Тася натянула
её на голову, спрятав волосы. Потом трясущимися руками надела на ноги бахилы. Прошла в операционную и с помощью анестезистки взобралась на операционный стол. Анестезиолог поставил укол в спину и помог лечь. Медсестра, поставила катетер в вену, подключила к нему систему для переливания, ввела в резиновую трубочку какой-то раствор. Перед лицом Таси появилась металлическая изогнутая под прямым углом стойка, на неё накинули кусок ткани, отгородив голову от остальной части тела.
– Тася, пошевелите пальцами на ногах, – попросил анестезиолог.
– Не могу, ноги, словно брёвна стали, – через силу улыбнувшись, произнесла она.
– Ну, вот и хорошо. Можно работать.
В операционную вошли Николай Николаевич и Виктор Андреевич, одетые в стерильные халаты, перчатки, марлевые маски, оставляющие открытыми только глаза.
– Ну что, бунтарка, как дела? – перегнувшись через дугу и глядя на неё весёлыми глазами, спросил Николай Николаевич.
– Нормально, – испуганно глядя на него, ответила Тася.
– А голос что дрожит?
– Боюсь боли.
– Это зря, у нас самый лучший в городе анестезиолог. Больно не будет, обещаете Евгений Петрович?
– Как такой милой даме не пообещать? – ответил тот.
Отвлекая Тасю разговорами, они проворно работали за тканевой завесой, отгораживающей их от её глаз. Она только слышала редкие команды:
– Скальпель, зажим, ещё зажим, тупфер…
Боли действительно не было, только чувствовала прикосновение чего-то тупого и слышала металлическое звук инструментов. И вдруг она почувствовала, что из неё что-то вынули, услышала слабый, даже не плачь – писк.
– Мальчик, – произнёс мужской голос.
Секунды длились вечность…
– Какой он?! Какой??? – кричала она про себя, стараясь сглотнуть застрявший в горле сухой комок. Наконец с трудом выговорила, – Виктор Андреевич, скажите, какой он?!
– Нормальный! – радостно произнёс тот. – Только яички в мошонку не опустились, но это дело времени. – Потом он повернулся к неонатологу и спросил: – Какой вес у ребёнка?
– Один килограмм двести шестьдесят грамм, – ответил тот.
– О, так я всего на шестьдесят грамм ошибся, – довольным голосом произнёс доктор.
Ребёнка завернули и унесли из операционной.
Тася думала, что когда ей скажут, что ребёнок нормальный, она заплачет. Нет! Зарыдает от счастья. Но слёз не было, то ли от наркоза, то ли от переизбытка чувств они исчезли. Операция продолжалась, с громким стуком падали в подставленный таз инструменты, что-то говорили врачи, а она лежала блаженно улыбаясь:
– Мой сын нормальный!!! – это было счастье, о котором она много месяцев запрещала себе даже думать.