Страница 101 из 125
Я рассуждал примерно так: на территории Украины, еще оккупированной врагом, мы располагаем значительными силами. Украинский штаб партизанского движения имеет с ними устойчивую, надежную связь, а промышленность уже наладила выпуск замечательных инженерных мин, в том числе мин замедленного действия. Если удастся обеспечить к началу боевых действий этими минами и взрывчаткой украинских партизан, накопивших великолепный опыт действий в тылу врага, то под откос полетят сотни вражеских паровозов, тысячи вагонов, платформ и цистерн; не дойдут до линии фронта сотни фашистских танков и орудий, сотни тысяч снарядов; выйдут из строя, не повидав передовой, тысячи фашистских солдат, а захваченные гитлеровцами железнодорожные узлы окажутся блокированными. Последствия этого представить нетрудно!..
Украинский штаб партизанского движения размещался на Тверском бульваре, в одном из флигелей дома No 18, где работали тогда многие руководители
Коммунистической партии и члены правительства Украины.
Я приехал на Тверской бульвар прямо с аэродрома, не желая откладывать встречу с начальником штаба генерал-майором Тимофеем Амвросиевичем Строкачем. Мы были знакомы почти два года. Первый раз увиделись на совещании партизан и подпольщиков в ЦК КП(б)У в июле сорок первого. Потом, когда я работал в Центральном штабе партизанского движения, встречались очень часто.
Начальник штаба УШПД Строкач
Кабинет Строкача -- на втором этаже правого чистенького, хорошо прибранного флигеля. Тимофей Амвросиевич выслушивает представление, крепко пожимает руку, поздравляет с прибытием, приглашает к себе заместителя по кадрам Л. П. Дрожжина и заместителя по оперативным вопросам полковника В. Ф. Соколова. С Леонидом Петровичем и Василием Федоровичем мы знакомы, представлять нас друг другу не требуется. Дрожжин дает прочитать приказ, которым я назначаюсь заместителем начальника Украинского штаба партизанского движения по диверсиям, протягивает ручку: -
-- Расписывайтесь, Илья Григорьевич. Этот порядок пока не отменен.
Обстановка непринужденная. Усаживаемся. Узнаю, что план боевых действий украинских партизан на весну и лето фактически разработан.
-- Полковник Соколов с планом вас ознакомит, -- говорит Строкач. -- Но время горячее, на счету каждый день, если появятся замечания, прошу доложить завтра же.
Он интересуется, как я собираюсь строить работу. Я полагаю нужным создать в штабе диверсионный отдел. Люди для работы в отделе есть. В будущем, вероятно, привлечем и других конструкторов и инструкторов минноподрывного дела. Нужно совершенствовать способы диверсий, обобщать и распространять боевой опыт, наладить тесный контакт с учеными и производством.
Вопрос о создании нового отдела, получившего название "технический", и вопрос о зачислении в штат отдела прилетевших со мной Бориса Федорови--ча Косова, Сергея Васильевича Гриднева, Федора Ивановича Павлова и бывшей ростовской студентки, надежной секретарши отдела Нины Владимировны Малых решается тут же.
-- Василий Федорович, покажите Илье Григорьевичу его кабинет, -обращается к Соколову генерал -- Для отдела тоже комнату подберите. И скажите администраторам, чтобы ключи людям сделали.
Предназначенный мне кабинет находился тут же, на втором этаже, через три двери от кабинета начальника штаба и рядом с кабинетом Соколова. Показывая помещение, Василий Федорович спросил:
-- Новость слышали?.. Центральный штаб партизанского движения создается заново.
-- Выходит, ликвидировали его преждевременно?
-- Выходит, так.
-- А что, Украинский штаб будет по-прежнему...
-- Нет, -- не дал договорить Соколов. -- Мы теперь даже в оперативном отношении Центральному штабу не подчиняемся. Нами руководит только Центральный Комитет партии Украины и Ставка.
Две новости сразу, и какие!
Дома ожидала третья новость.
В первые минуты, здороваясь с Анной и детьми, выкладывая из вещмешка сэкономленные продукты, умываясь и перебрасываясь обычными после долгой разлуки фразами, я ничего не почувствовал. Лишь за ужином показалось: Анна о чем-то умалчивает. Пристально на нее посмотрел -- сделала вид, будто не замечает взгляда. Значит, что-то серьезное. Подождал, пока уложит детей, спросил:
-- Что?
В глазах обычно решительной жены колебание. Накрыла мягкой ладонью мою руку:
-- Ранен Гульон.
-- Когда? Куда он ранен?.... "
-- В живот. Пуля. При переходе линии фронта,
-- Они давно вышли?
-- Еще в марте.
-- А другие?
Анна отошла к окну, уставилась в темноту нашего
двора.
-- Почему ты молчишь, Аня?
Она резко обернулась. В глазах -- невыплаканные,
усилием воли сдержанные слезы:
-- Приготовься... Все равно тебе скажут. И рассказала, что еще зимой погибли при выполнении заданий хорошо нам обоим знакомые Падильо, Лоренте и Хусто, а при переходе линии фронта Анхел Альберка, Хоакин Гомес и Бенито Устаррос. Каждое названное Анной имя падало на меня, как удар.
Падильо -- ночи Гранады, первые эшелоны франкистов.
Лоренте -- наступление под Уэской, первый взорванный вражеский грузовик.
Хусто -- первая фашистская бомбардировка Хаена, спасенная четырехлетняя девочка. Альберка -- минные поля под Мадридом, "минированный валенок" на таганрогском льду. Гомес -- Гранада, Уэска, Мадрид, Калинин. Устаррос -летчик-истребитель на "курносом" в небе Мадрида, Харьков, Ростов, Подмосковье... Я сидел, не поднимая головы. Мужественные, справедливые люди, опытные, выносливые, ничего не требующие для себя солдаты!
-- Альберка и Устаррос посмертно представлены к награждению орденами Отечественной войны 1 степени, -- услышал я голос Анны.
-- А остальные?
-- Не знаю.
Первый после долгой разлуки вечер оказался для нас безрадостным. Он стал бы еще безрадостней, знай мы, что и Франсиско Гульон вскоре скончается от полученной раны. Но судьба пощадила, вперед заглянуть не дала.
Заместитель начальника УШПД по диверсиям
На следующий день я приступил к выполнению новых обязанностей. Начал с изучения объемного "Оперативного плана боевых действий партизан Украины на весенне-летний период 1943 года", врученного Соколовым.