Вдох-выдох

— Останови.

— Не хочешь отвечать? Ладно, тогда я сам скажу, а ты только подтверди потом, ладно? — останавливаться он не собирался даже на светофорах, проносясь мимо них по скоростной. — Как любая сучка, ты почувствовала, что можешь чуть поруководить им. А что? Будь я сукой, поступил бы так же. Только подумать — богатый, успешный, мелькает перед глазами каждый день, любовник, наверное, хороший, да? Уверен — да. Ты разнообразила себе каникулы, об одном только не подумала — знаешь, как Снежа мечтала о том, чтобы он наконец-то решился на что-то большее? Да она ждала этого шесть гребаных лет, а тут пришла ты — и смела все нахрен! Но этого тебе показалось мало. Ты смела со своего пути Снежану, но этого тебе было мало. Тебе мешал я.

— Ты бредишь! — Саша со страхом переводила взгляд со спидометра на лицо мужчины, не в силах пошевелиться.

— Тебе мешал я! — слушать ее тут явно не собирались. — Из-за тебя Самарский посчитал меня недостойным доверия. Из-за обычной маленькой сучки! Я ведь тогда тебя даже не поимел! А ты настучала Яру. Настучала тогда, и методично стучала потом. Ото дня в день вдалбливая, что он должен от меня избавиться. Я знаю. И он избавился! Избавился от лучшего друга! От того, кто готов был ради него на все! Рада? Должна быть рада, Титова, а знаешь почему? Потому что это твоя последняя радость в жизни!

***

Все в этот день играло ему на руку. Отправляясь на совещание, Самарский забыл телефон в кабинете, нужно было всего лишь отключить его на какое-то время, чтобы его любимая «золотая шлюха» не смогла дозвониться раньше, чем он до нее доберется. Артем сам попался ему на пути, даже сам вручил телефон, в сто раз упрощая задачу. Охранники, сторожившие Титову, были рады принесенному чаю со снотворным. Сегодня у него получалось все, и Дима знал тому причину — просто он прав.

Он прав в том, что Самарский должен пожалеть о своем поступке. А еще прав в том, как лучше всего заставить его пожалеть.

Впервые, Шутов подошел к нему еще на похоронах. Дима даже не сразу понял, кто этот человек, но он действовал методично и выверено — сыпал предложениями, мягкими напутствиями, постепенно внушал свое видение ситуации и, в конце концов, это дало плоды. Он отказался помогать ему на приеме, устроенном Самарским, отказался еще дважды потом, а вот сегодня позвонил сам, впервые позвонил сам, чтобы сказать, что готов сделать то, что от него требуется.

Ему было совершенно наплевать на мотивы этого сумасшедшего мстителя, наплевать на последствия его поступков. Он хотел мстить сам, ударить Самарского так больно, как только сможет, а заодно испортить жизнь той, из-за которой все началось.

— Рада? Должна быть рада, Титова, а знаешь почему? Потому что это твоя последняя радость в жизни! — Дима с упоением следил за тем, как глаза Саши увеличиваются, как лицо становится белее мела, как руки тянутся к сумке. Поздно. — Приятного вечера, Алекс Константиновна.

Выпад в ее сторону, Саша почувствовала укол в руку, и несколько секунд ничего не происходило, а вот потом… Свет погас….

***

Господи, неужели опять? Саша попыталась пошевелиться, но тут же почувствовала, как руки и спина отдают жуткой болью, плотно сжав зубы, она заставила себя сдержать стон. Казалось, сил открыть глаза не будет уже никогда, а в висках все та же боль пульсировала с завидной периодичностью. Но самое ужасно в этом состоянии было то, что она прекрасно понимала, что увидит, стоит лишь разлепить глаза. Слышала нетерпеливые шаги, то приближающиеся, то снова отдаляющиеся, пристальные взгляды ощущала даже затылком, знала, и боялась. Боялась, что все это окажется не сном, а явью.

— Проснулась, маленькая принцесса? — кажется, больше, он ждать был не намерен.

Ее схватили за щеки, подставляя лицо свету, захотелось закрыться от слепящей лампы руками, но они, как оказалось, плотно связанны. Делать вид, что она все еще без сознания, смысла больше не было.

— Где мы? — Саша распахнула глаза, сощурившись от яркого света, который тут же ей загородило лицо. Лицо человека, которого она ненавидела так, как это только возможно.

— В моем маленьком королевстве, Сашенька, нравится? — Шутов разжал руку, давая возможность отвести взгляд от лампы.

Прежде, чем девушка обрела способность видеть, ей казалось, что ко всему, она еще и ослепнет навеки — несколько минут перед глазами плясали яркие светлые пятна.

— Нравится? — Шутов повторил вопрос нервным, чуть писклявым голосом. — Это все для тебя, принцесса. Тебе должно понравиться.

Осознав, что она наконец-то видит, Саша вмиг об этом пожалела. Его маленькое королевство… Не сиди она прикованной к стулу, упала бы прямо к ногам сумасшедшего.

Все стены, каждая из них была обклеена фотографиями. Огромными черно-белыми и цветными. Не только стены, фотографии были на потолке, на полу, везде. И на каждой изображен один и тот же человек. Женщина, с которой Саша не была даже толком знакома, но которую должна была благодарить за подаренную много лет тому жизнь. Анастасия Титова. Его королевство оказалось мавзолеем ее памяти.

— Не слышу, нравится? — Шутов снова схватил ее за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Саша не знала, что он хочет увидеть в ее, а вот в его почти бесцветных плескалось безумие. Совершенно очевидное, абсолютное, полное безумие. — Нраааавится, — и этот безумец расплылся в улыбке, поглаживая большим пальцем бледную щеку. — Я старался…. — оторвав взгляд от ее лица, он сам оглянулся на стены. — Она не любила фотографироваться, после того, как мы остались одни уже не любила, зато видишь, сколько я нашел фотографий до… Эта, — он указал куда-то Саше за спину, — до свадьбы с ублюдком. А эта, — теперь уже на потолок, — до знакомства с ним. Видишь, какая она была счастливая, до знакомства с ним? Не слышу, видишь? — от нее снова ждали ответа,  а у Саши перехватило дыхание, не давая вымолвить ни звука.