Страница 126 из 137
Когда количество чищенных и не чищенных сахарок сравнялось, Кан сморил сон, Сой крепился дольше, но и его скоро выгнали спать. Оставшееся фрукты дочищали вдвоем, в тишине, которая сначала совсем не тяготила Лету. А потом она начала ловить на себе задумчивые взгляды чародея, словно он что-то хотел и никак не решался сказать. Волнение пробудилось с новой силой.
Когда последние ломтики были нанизаны на прутик, чародей раскатал одеяло. Пожелав Лете, которая вернулась к резьбе по дереву, спокойной ночи он лег, вот только сон, который обычно утягивал мага в свои мягкие объятья почти мгновенно, сегодня почему-то никак не приходил. Проворочавшись почти полчаса, Ханар с тяжелым вздохом сел и принялся массировать глаза и шею. Лета удивленно рассматривала подушечки его пальцев, которые слегка светились.
- Лечебная магия, - пояснил Ханар, заметив ее интерес. – Глаза устали, шея затекла, голова чугунная. Вроде спать хочется, а сон не идет. Еще раз спокойной ночи.
- Ага, спокойной, - кивнула Лета.
На этот раз, стоило магу коснуться головой одеяла, он тут же мерно задышал и практически сразу провалился в сон, оставив девушку наедине с ее творчеством.
***
Ночь шла своим чередом. Нож аккуратно скользил по деревяшке, направляемый умелой рукой. Контуры и формы все четче и понятней выступали из нутра дерева. В какой-то момент лезвие соскочило с намеченной траектории и чиркнуло по пальцу. Боли конечно же не было, но до крови.
Лета удивленно уставилась на порез, в глубине которого медленно набухала, готовая сорваться почти черная, блестевшая в свете костра капля.
- Как всегда! – раздался возмущенный голос откуда-то справа, и в руку ей сунули не совсем чистый носовой платок, - Перетяни пока, я пойду пластырь поищу.
Лета вскинула голову. Увиденная картина так поразила ее, что она тут же снова зажмурилась, после медленно открыла глаза, но все осталось: вокруг костра сидели почти все ее друзья. На родных до боли лицах играли рыжие отблески.
Прямо напротив две подружки-хохотушки потягивали кофе из чуть щербатых кружек. Всегда вместе, всегда рядом, их отдельно уже не воспринимали, называли Вера-Надя. Нужно одну найти, спрашиваешь: «Где Вера-Надя?» и каждый поймет и укажет верное направление.
Слева от девчонок, как всегда чем-то недовольный, молча цедил пиво Шуша. Справа от него дремала Леська, уставшая после ночной смены, приспособив под подушку плечо Тохи, который, радуясь хоть такому проявлению внимания, сиял едва ли не ярче костра.
Где-то в темноте Семыч тихо перебирал струны гитары. Только он так умеет, едва слышно, пока только настраиваясь, прекрасно понимая, что время для песен еще не пришло.
Вернулась Марго с автомобильной аптечкой, отругала Лету, что так и не замотала рану платком, и теперь все джинсы в кровавых пятнах. Обработав порез перекисью и заклеив пластырем, подруга отобрала нож и сказала, что творческих закидонов на сегодня хватит, особенно в такой темноте.
Лета ощущала себя как-то странно, видя всех здесь, и при этом зная, что всего пару минут назад она была совсем в другом месте с совсем другими людьми. Сердце от грусти защемило от того, что это опять всего лишь сон.
«Когда же это было? Вроде летом, за полгода до того, как я пропала из своего мира. Мы отмечали день рождение Семыча, а тот как истинный романтик, торчать в душной квартире не захотел, раздобыл где-то палатки и утащил всех нас в лес на три дня и две ночи. Вот только, здесь не хватает еще одного человека.»
Лета оглядела друзей и спросила:
- А где Денис?
Сидевшие вокруг костра, переглянулись и захохотали. Даже Шуша едва заметно улыбнулся, а после, взглянув на часы, поинтересовался:
- Кто ставил на пятнадцать минут?
- Я, - раздался хриплый со сна голос Леськи, и она подняла руку.
- Ну и на что в этот раз спорили, тролики мои? – поинтересовалась Лета, прекрасно зная их шуточки.
- Как скоро ты вынырнешь из мира грез, и поинтересуешься, где твой парень, - просветил подругу Тоха.
- Кстати это не честно, - встряла Марго, - если бы она не порезалась, то возвращение Дениса прошло бы так же не заметно, как и его уход.
К огню подсел Семыч, пристроил гитару на коленях, слегка застенчиво улыбнулся.
- Подобрал? – поинтересовалась Леська, к недовольству Тохи, тоже садясь ровнее.
- Ну, так-то да, - парень как всегда чуть смущенно кивнул, - только вы это…
- Знаем-знаем, - перебил его Шуша, - там все сыро, не судите строго… а в результате, как всегда очередной шедевр. Начинай уже.
Семыч коснулся струн, в воздухе поплыла тихая мелодия проигрыша, а после в нее вплелся голос. Друг всегда переживал, что плохо поет, что пишет банальности, и глупо вообще это кому-нибудь показывать. Но стоило ему поддавшись на уговоры лучших друзей, набраться смелости и начать петь, чуть слышно перебирая струны – он преображался. Уходили робость, голос становился сильным, а друзья взволнованно затихали, слушали.
- Мир счастью твоему,
Мир дню, что не вернется,
Смотрит на солнце и луну,
Маленький ребенок и смеется.
Мир краю твоему,
Мир взгляду и улыбке,
В озере глубоком бродят рыбки,
А деревья шепчут на ветру.
Мир миру твоему,
Мир вышине и небу,
Утру, что вершит победу,
Прочь отгоняя тьму.
Эхо музыки таяло где-то вдалеке, тишина ночного леса растекалась, окутывал замерших вокруг костра людей. Все молчали, боялись пошевелиться, нарушить то волшебство, что буквально только что было разлито в воздухе. А потом кто-то порывисто вздохнул, и это словно послужило сигналом, все вдруг разом захлопали, принялись поздравлять, обнимать, в конец засмущавшегося автора.
- Да ладно вам… Ну вы все же…- пытался внести хоть каплю порядка в поднявшийся хаос, а потом не выдержал и сбежал в тишину леса. Как всегда.