Страница 34 из 95
Пробуждение
Алька совсем извелась в ожидании врача. Так надеялась, что Оля очнется сама. Вот откуда им знать, что уже можно отключать аппараты жизнеобеспечения. Макс приводил рациональные доводы, но она их не принимала.
— Попроси отложить на завтра. Вдруг придет в себя. Мы близнецы. Я чувствую, она жива, — с глазами побитой собаки умоляла она зятя.
Макс не сомневался в компетенции персонала.
Доктор стремительно зашел в палату и приступил к делу. Знал, что лучше не тянуть. Отточенным движением отключил аппарат, его помощница вынимала трубки.
По телу Оли пробежала судорога, глубокий выдох и пальцы вцепились в постель. Такого не ждал никто. Больную била дрожь, она хватала ртом воздух. Картина не для слабых нервов. Словно тонет и пытается выплыть. Первым среагировал врач:
— Реанимацию! — крикнул он. — Срочно!
Служительница милосердия выскочила. Алька метнулась к постели, схватила родную руку, погладила плечи.
— Олечка, очнись, ну, пожалуйста! — она уже трясла сестру. — Открой глаза!!!
Не видела, как за спиной побагровел от возмущения врач:
— Уведите её отсюда! — попросил он Макса, который в растерянности сел на стул.
В палату подоспела медичка со шприцем, и эскулапу полегчало.
— Я вызвала реанимацию.
Укол остановил удивлённый взгляд медленно открывшей глаза Оли, трясучка прекратилась и та тихо лежала осматриваясь. К стеклянной двери подъехала каталка реаниматологов.
Доктор отодвинул Альку с постели, проверил у больной пульс, зрачки.
— С инъекцией подождем, — сказал он. — В палату интенсивной терапии.
Персонал больницы засуетился. Алька считала, что сейчас сестру должны оставить в покое.
— Что они собираются делать? — приставала она к Максу. — Куда её увозят?
Профессору по всему хотелось установить диагноз вне давления непредсказуемой родственницы. Он опять обратился к Максу:
— Случай уникальный, завтра утром жду в кабинете. По любому поздравляю!
Алька плохо понимала быструю немецкую речь. Да, она несколько эмоционально отреагировала, но просто так сидеть и ждать у моря погоды не способна в принципе.
— Что он сказал? Когда я увижу Олю?
— Сестра спрашивает, можно ли навестить больную?
Доктор явно опасался очередной непредсказуемой сцены и в тоже время понимал: хорошенькой родственнице объяснять бесполезно. За вежливой улыбкой пряталось желание потянуть время:
— Всё завтра.
Не буди ветер, пожнешь бурю
Голунь
Дата весенней свадьбы неумолимо приближалась, и Айрис тщательно готовилась к событию. Отношения с Сауром пылали страстью, как костер. Тот часто и подолгу приезжал в Голунь.
У интимных разговоров открылась новая грань: он один из немногих, кто лично знал, хоть и поверхностно, её мать. В рассказах о ранней юности чувствовался внутренний барьер, за который никого не пускал.
Вроде логично, бабка Саура была из тигрохаудов. Но так далеко на боевую выучку он попал по личному распоряжению Иданфирса. Официально для укрепления связей с союзниками, хотя никто не сомневался: неназванной отравительнице приказали оставить в покое чужих наследников. Смерть царского сына на охоте от стрелы с ядом потрясла тогда всех. Такое применяли только против врагов.
Это в песнях всё безоблачно и ясно, а в жизни неожиданно, подло и никогда не знаешь, как поступить.
— Ты очень похожа на мать, — признал Саур. — Видел несколько раз. Дружился с её сыном от царя Мидии, вместе проходили муштру у Рустама. Второй муж Томирис погиб у нас на глазах.
Айрис видела, как не хочется ему вспоминать не самый приятный эпизод, который в легендах обычно проскакивали.
— Нас тогда потрясла смерть наставника. Персы бежали, бросив богатейший обоз.
Красивое лицо Саура перекосила гримаса.
«Любимое вино моей матери!» — она поняла, что эту фразу её сводного брата он не забудет никогда.
Муж слегка пожал плечами.
— Ну, мы и попробовали. Кто мог знать, что оно притравлено.
Их юная беспечность продолжала мучить его, несмотря на годы, пролетевшие после битвы.
— Очнулись в плену, меня уже связали, а твой брат изловчился выхватить акинак у стражника и закололся, не перенеся позора.
« Да он винит себя, что не смог поступить также!» — озарило Айрис.
— С его телом и ультиматумом меня отправили назад к царице тиграхаудов…
Её «легендарный герой» до сих пор искал ответ: не предал ли он друга в этой истории. Айрис сочувствовала ему всеми фибрами души.
— Такую выдержку при столкновении с горем я видел только у своей матери, — неподдельное восхищение прорвалось в рассказе. — Ни один мускул белоснежного лица не дрогнул при известии о подвиге сына. Ультиматум отвергла, только заносчивей подбородок приподнялся.