Осужденные...

Я открыл ноутбук, чтобы проверить почту. Знал, что увижу ее. Не просто знал, а ждал этого до жжения ладоней, до мурашек по спине. Стоило только войти в почтовый ящик, как на экране появилось фото Яры. Она сидела за столиком ресторана, помешивая кофе. Ее пустой взгляд, опущенные плечи и безвольно свисающая рука – все говорило о грусти. Мое сердце просто разрывалось. Еле ощутимая вибрация в области горла заставляла жмуриться, чтобы не выпустить скопившиеся за долгие месяцы слезы. Но желание увидеть новые фотографии оказалось сильнее. Она встала, чтобы взять со стула плащ и показался едва заметный округлившийся животик, прикрытый бесформенным свитером молочного цвета. Я в очередной раз растекся в улыбке. Знал, все знал. Поэтому и прикрепил к ней охрану, поэтому и не забрал через месяц терзаний. Пусть ничего не знает, пусть грязь, льющаяся из Демидова, не затронет ее ранимую душу...

-Сын? – в кухню вошла мама. Она, как всегда, выглядела так, словно было не шесть утра, а будто только вышла из салона красоты. Брючный костюм песочного цвета подчеркивал до сих пор крепкую стройность, туфли на высоком каблуке демонстрировали тонкую щиколотку, а длинные волосы, уложенные в мягкие волны, делали шею еще изящней.

-Привет, мам! – наклонил голову, чтобы получить привычный поцелуй в щеку.

-Что за крики с самого утра?- мама привычным движением больно ущипнула за мочку, как только коснулась колючей щеки.

-Дюша стал совершенно невыносим. Ему не на пользу пошла женитьба. – моя ухмылка не произвела на маму никакого действия. Она продолжила стоять, спрятав руки в карманах. Только сквозь тонкую ткань было заметно, как она то сжимает, то разжимает кулачки.

-Он рассказал, что ты опять его не слушаешь! – вздохнула она и отвернулась к окну.

-Мам, я вас-то не слушал.

-Это точно... - она снова вздохнула и продолжила. – Ты с самого детства научился отличать хорошее от плохого. Я до сих пор виню себя, что не научила быть лояльным, не научила прощать людям слабость и низость. Ты учишь Ярославу оттенкам любви, хорошего. А тебя кто научит, что не все черное, как ночь?

-Мам, прекрати!

-Сядь! – вскрикнула она, чуть повернув голову в мою сторону. Это был первый раз, когда я слышал ее крик. Даже в детстве, когда мы с братом разбили дорогой сервиз, играя дома в футбол, то были наказаны лишь горьким вздохом матери. То, что я услышал сейчас, пригвоздило меня к стулу, лишая возможности шевелиться.- Я договорю, а потом пойдешь!

-Хорошо. – я взял полупустую чашку кофе, чтобы просто занять дрожащие руки.

-Я знаю, что ты его разорил. – мама повернулась только, чтобы взять мою пачку сигарет.- Знаю, что написал заявление об угрозе, знаю, что не остановишься.

-Не остановлюсь! Хочу просыпаться утром и не думать, что им может что-то угрожать. Хотя понимаю, что он слишком труслив, чтобы воплотить слова в жизнь.

-Он труслив для того, чтобы навредить нам, твоей семье. Но для тебя он наскребет смелости. Ты уничтожил Демидова. Растоптал. Лишил самого главного – статуса. Оставь его!

-Нет, мам! Мало иметь член между ног, чтобы называться мужиком. Он думает, что статус - это бряцающий браслет часов, дорогой костюм и идеальная стрижка? Нет! Я смотрю на него и вижу бабу в штанах! Да он же давно смирился с тем, что проиграл! Он мне мстит не за Ярославу. Он мстит за деньги, мам! За бездушные бумажки. Я бы его понял, если бы...

-Зачем ты написал завещание? – почти шепотом спросила она, прижавшись лбом к стеклу.

-Просто, чтобы было!

-Я всегда говорила, что родила тебя не в то время. - впервые видел, как мама курит. Она крепко обхватила губами толстый фильтр, затягиваясь мелкими вдохами.- Ты слишком идеальный. Твое чувство справедливости, правильности не для нашего времени. Боюсь представить, что было бы, если бы сохранились дуэли. Иногда нужно отступить, чтобы победить. Но ты считаешь иначе. Победа для тебя – война. Ты должен вернуться с поля боя с новыми шрамами, при взгляде на которые будешь вспоминать урок!

-Мам! В каком бы времени мы ни жили, мужчина должен оставаться мужчиной. Делать первый шаг, бороться, отвечать за свои слова и обещания! И неважно, что модно, не важно, кто прав или виноват. Я обещал ей счастье, я его ей подарю.

-Сын, единственное без чего не может прожить человек – взаимность. От любви ждут любви, от дружбы – преданности, от врага-гадости. Чего ты ждешь от нее?

-Я жду ее. Жду Ярославу. Она и есть для меня любовь. Все стало так четко, понятно. Этот дом, который я строил абсолютно на автомате, детская площадка во дворе, просторные комнаты, бесчисленное количество ночей, проведенных на работе – все это для нее, ради нее. И я не остановлюсь. Говоришь, от любви ждут любви? Мам, теперь я понимаю, что от любви я ничего не жду. Любовь – невмешательство и свобода. Мам, я долго старался оправдать чужие надежды. Старался доказать, что, несмотря на неудачу в медицине, могу добиться чего-то. А как только добился, понял, что некому доказывать. Все это ерунда. Мы пыжимся, бежим, играем, старясь получить немое одобрение посторонних людей. Но зачем? Знаешь... - мой взгляд упал на журнал, на обложке которого была моя фотография из зала суда. – Срок многому меня научил. Он помог понять, что настоящее, а что фальшивое. Он подарил мне женщину, которую я люблю! Она настоящая, не фальшивая. Запутавшаяся, заблудившаяся, но любимая! Да, я Осужденный и горжусь этим! Теперь я понимаю тебя. Понимаю почему молча собирала вещи и переезжала из города в город, следуя за отцом.