Страница 33 из 36
Девчонки одобрительно захлопали в ладоши, во все глаза глядя на «виновника торжества», парни удивленно приподняли брови, явно не ожидая такого репертуара сегодняшним вечером.
- Поверить не могу, что мои песни здесь крутят, - с деланным безразличием произнес Ларри, вновь откидываясь на спинку дивана и включая угрюмый режим «меня это всё не касается».
- Почему ты так реагируешь? – когда ажиотаж и удивление спали, и парни вновь принялись перетирать кости какой-то общей знакомой, спросила у Ларри.
- Когда я впервые услышал свою песню по радио, то вел себя примерно вот так, - с этими словами он стал махать головой будто рокер, активно двигать бедрами и дрыгать руками. Эдакий городской сумасшедший. – Только в тысячу раз экспрессивнее. А сейчас меня это не трогает. Даже смущает в какой-то мере, - сказал он и облизал пересохшие губы.
Я его понимаю. Я тоже не люблю показывать свои фотографии друзьям и знакомым, даже если считаю, что они хороши. Это какой-то внутренний комплекс. Страх, что твою слабую веру в то, что получилось действительно классно, развеют как пепел.
- Парни, знаете что, у меня возникла идея! Как насчет караоке? – поднявшись с места и покачиваясь на нетвердых уже ногах, изрек один из парней. Люк. Точно Люк. За два часа я запомнила.
- Сядь, сядь, - принялся успокаивать его Найл.
Люк отмахнулся, и это чуть не стоило ему равновесия.
- Я серьезно. Тут близко, соседнее здание. Я хочу чтобы нам спел Ларри. Эй, ну вы чего? Вы же всегда меня поддерживали во всем, братья!
«Братья» рассмеялись. Кто-то тайком покрутил у виска. Но идею всё равно поддержали.
Тут выявилось ещё одно отличие Лондона от Москвы. Если российская столица никогда не спит и жизнь там бурлит днем и ночью, то Британская – спит, и ещё как. Пабы работают до одиннадцати, в выходные чуть дольше. Караоке-клубы и ночные заведения – максимум до двух часов ночи. Круглосуточных ресторанов в помине нет, есть только забегаловки, куда народ бежит греться и «заправляться» после энергозатратных тусовок. Это меня просветили приятели Ларри, сетуя на красноречиво поглядывающий на часы персонал паба.
- Может, я потихоньку смогу слинять? – несмело предположила я, вдыхая прохладный вечерний влздух, но Ларри смерил меня таким взглядом, что даже отвечать не потребовалось.
Ясно. Работай, Энн.
Уж не знаю, каким образом эта полупьяная компания сумела уговорить меня спеть. Я уверяла, что и говорю-то по-английски с акцентом, а уж пою – каша во рту. Меня никто не стал слушать. Мало того, они все хором начали скандировать: «Пой! Пой! Пой!»
Я перевела абсолютно беспомощный взгляд на «своего парня», который, по идее, должен был меня выручить.
Ларри улыбался, и в его глазах скользил вызов.
Перехватив мой взгляд, дружески похлопал по плечу.
- Да ладно тебе. Даже если облажаешься, завтра об этом никто не вспомнит.
Он первым вскочил на маленькую овальную сцену, взял у стойки два микрофона и протянул один из них мне.
- Иди, Энн, - крикнула мне прямо в ухо одна из девушек. – Когда еще Ларри Таннер окажется у тебя на подпевках?
Пришлось признать: это вряд ли случится.
Не то чтобы я совсем не обладала слухом и мазала мимо нот, но, скажем так, голос мой был посредственный, самый обычный. Поэтому в караоке я никогда не была и пела исключительно дома и только по зову души.
Это был первый раз. Мы выбрали песню Taylor Swift – Style. Не самую простую, надо сказать. Но мы справились. И плевать, что Ларри слышал её едва ли не первый раз в жизни. К концу импровизированного выступления он почти выучил слова наизусть.
А потом убедил меня спеть ещё одну - по его выбору. Ну, как спеть… постоять рядом с ним.
Потом наша компания рассеялась. Кто-то отправился танцевать, кто-то – закупаться коктейлями, кого-то тянуло петь. Я потеряла Ларри из виду, а когда обнаружила, в удивлении приоткрыла рот. Он топтался (наверное, предполагалось, что это танец) рядом с девчонкой, которая пару минут назад никак не могла отлипнуть от Стива. И что теперь? Теперь она с ним? Переходящее из рук в руки знамя?
«А он-то хорош! Бабник», - тут же услужливо подсказал мне внутренний голос, не владеющий иностранными языками. – «Переведи ему это».
- А ты почему совсем одна, грустная? – раздался позади меня голос, и я, обернувшись, обнаружила, к своему удивлению, Шона.
- О, привет. Не знаю, - пожала плечами. Что еще я могла сказать? «Тот, кто должен танцевать со мной, сейчас трется рядом с другой девчонкой»?
Шон протянул мне руку.
- Это нужно исправить.
- Точно, - улыбнулась я, уже чувствуя этот горько-сладкий привкус старой доброй мести.
Я старалась не смотреть в сторону Ларри, будто и вовсе о нем забыла, но это стоило мне большого труда. Когда же я наконец отыскала его глазами, то обнаружила странную перемену: он один, и он страшно зол. Видно, как старается держать себя в руках, но нахмуренный лоб и метающий молнии взгляд слишком красноречивы.