На острие углы

- Вы вряд ли станете мне соперником в моей профессии, - криво усмехнулся Винер. - Я лечу несколько иные заболевания

- Если не секрет - какие?

- Я пытаюсь врачевать души... А это посложнее врачевания тел.

- Несомненно, - кивнул я без особой радости. Я всегда со скептицизмом относился к лекарям, которые изъясняются так напыщенно. В голосе Винера была непоколебимая уверенность человека, которому не нужно никому ничего доказывать. И она тоже меня настораживала.

- Вы очень плохо выглядите, господин Эрлих. Вам не нужно было приходить к Бауэрам.

- Возможно, но это тоже были мои обязанность и долг.

- У вас слишком много долгов, - скривился Винер. В его голосе почудилась угроза.

- О чем вы говорите?

Винер вытащил из саквояжа склянку, налил в маленький стаканчик немного темной пахучей жидкости и протянул мне.

- Выпейте это.

- Благодарю. - Я посмотрел через жидкость ярко-зеленого цвета на огонек свечи и поставил стаканчик на стол. - Чуть попозже.

Несколько минут мы молчали. Я не знал, о чем говорить, а Винер, ничуть не стесняясь, впился в меня выпученными глазами, Его такая ситуация ничуть не смущала.

- Скажите что-нибудь, герр Винер, - не выдержал я. - Вы лекарь и обязаны развлекать больного.

- Я несколько по-иному понимаю обязанности лекаря.

- Неужели?

- Признайтесь, герр Эрлих, ведь я вам определенно не нравлюсь? неожиданно полушепотом произнес Винер.

- Разве я дал вам повод так думать?

- Да, разумеется. А вот вы мне нравитесь. Тем, что вы отважились познать, что такое черное и белое. Что такое зло и благодать. И, мне кажется, вы знаете настоящую цену всему.

Я вздрогнул. Винер сформулировал те вопросы, которые так мучили меня в последние дни. Черное и белое... Но откуда он знает это? Угадал случайно? Невероятное прозрение? Впившиеся в меня выпученные глаза, казалось, видели мое существо насквозь. И не было от них секретов...

- Я недостаточно ясно понял ваши слова, герр Винер...

- Разве? Как можете не понять чего-либо вы? Вы, который прекрасно знает цену таким понятиям, как высокое и низкое, вы, который проник в суть вещей и человеческой природы.

- Вы изъясняетесь загадками...

- Какие могут быть загадки для вас? - оскал, обозначающий улыбку, стал еще страшнее. - Впрочем, это не имеет ровным счетом никакого значения. Пейте лекарство, Эрлих!

- Нет. - Я отодвинул стаканчик, и немного жидкости выплеснулось на стол.

- Почему? Это прекрасное лекарство. Вы вчера имели возможность испытать на себе его благотворную силу. Пейте!

Я потянулся к своему саквояжу и достал заряженный пистоль. Затем взвел курок и наставил оружие на моего недоброго гостя. Рука моя дрогнула, но я был уверен, что в случае необходимости и за сто шагов достану пулей герра Винера. И будет у меня для этого достаточно решимости, ибо почувствовал я, что Винер враг мой, злой и безжалостный. "Странные люди хотят моей смерти!... Победить и стать неуязвимым!"

- Вон! - крикнул я.

- Не глупите, Эрлих, - без тени страха произнес Винер. - Я ничем не заслужил вашей немилости.

- Вон!

- Тогда до свидания! Я не говорю "прощайте", ибо уверен, что очень скоро мы вновь свидимся.

* * *

Язычки пламени свечей трепетали, и слабые тени трепетали им в такт. Я замер на стуле, положив локти на стол. На меня нашло какое-то оцепенение. Лень было вставать, думать, не хотелось двигаться. Мешанина воспоминаний, мыслей, опасений и надежд, которые никак не могли сложиться в моей голове в единую систему.

Постепенно оплыли и потухли две свечи, третью задул порыв сквозняка.

Неизвестно, сколько бы я так просидел, если бы меня не вывел из этого полудремотного состояния шорох. Скрипнула открываемая, в который раз не запертая мной дверь, - я совсем обезумел в последнее время, перестал обращать внимание на такие вещи, как запертые засовы и замки, и будто приглашал в мой дом всех злоумышленников.

Взвизгнула половица под тяжелым шагом. Ну, лекарь Винер, теперь меня ничто не остановит. Я поднял пистоль...

- Не стреляйте, я с миром! - раздался хрипловатый, немного испуганный голос. Речь была родная, немецкая.

- Стой, где стоишь! Иначе...

Я высек огонь на свечу, не выпуская из поля зрения темный силуэт в углу.

Когда загорелся оранжевый огонек, я получил возможность хорошо разглядеть посетителя. Высок, горбится, голова перевязана. Я готов был поклясться, что это один из убийц, нападавших на меня у дома Бауэра. Тот, что уцелел и трусливо бежал с места схватки, Ну вот и свиделись.

- Я сяду? - спросил он. В его голосе не было фамильярности, наглости, а, наоборот, чувствовались уважение и страх.

- Садись и говори. И помни - в любой момент я могу продырявить тебя насквозь.

- О, уж это-то я понимаю очень хорошо!

- Кто ты такой?

- Я такой же, как ты! Не Магистр, конечно. Неизмеримо ниже. И я один из тех, кто пришел за твоей жизнью.

- Ты так просто говоришь об этом, мерзавец! Пока что твоя жизнь в моих руках.

- Я не договорил. Мне теперь не нужна твоя жизнь. Мне больше нужен ты сам. Живой, могучий. Я готов нижайше служить тебе, потому что с тобой Сила.

- Почему ты решил, что я какой-то Магистр? Ведь это ложь!

- Ну, мы же не безмозглые свинячьи дети. Только ребенок может не узнать настоящего Магистра.

Голова у меня шла кругом. Странно, глупо, но я верил каждому его слову.

- Почему меня хотят убить?

- Магистру лучше знать.

- Ничего я не знаю.

- Мы в этих делах - пыль у ног воистину могучих, разменная монета в их пальцах. Все решают столпы великой тени, Мудрые. Да что я тебе, Магистр, объясняю? Кому лучше, чем тебе, известно все обо всем?

- Зачем ты пришел ко мне?

Странным был наш разговор. Странен и этот человек, который вынул из кармана щепотку какого-то порошка, понюхал его, после чего глаза у него блаженно закатились. Остатки порошка он бросил на свечу, от чего пламя рассыпалось трещащими искорками.

- Я хочу, чтобы ты был жив. Я ошибался, когда нападал на тебя. Но твоей смерти хочет Боров Геншель. Он всегда жаждет чьей-нибудь смерти, но твоей особенно. Это не его воля, но он отдается ей всей душой. Он мечтает о твоей смерти ежечасно и ежеминутно.