Не Призрак Оперы

Меня перевернули на спину.

- Кристин? Ты жива? – спросил юношеский голос.

- Уже нет! – ответила я, не открывая глаз. Боль распространилась по всему телу.

Меня заботливо подняли на руки и куда-то понесли.

- Топить будете? – спросила я готовая к смерти.

- Это я Крис! Филипп! – его голос дрожал.

- Фи–ли-пп? – простонала я. – Убей меня поскорее, эта боль невыносима...

- Все будет хорошо, не бойся, я помогу тебе.

Я вспомнила этого юношу. Он всегда стоял в стороне и в его глазах были слезы, когда меня избивали. Но он не мог мне ничем помочь, и от своего бессилия приходилось стоять и смотреть, как меня в очередной раз избивает этот урод. Его отец тоже был пьяницей, но он заботился о своем сыне, мать у него давно умерла. И он, видимо, понимал, как мне, сироте, тяжело в этом месте, что некому за меня заступиться, обнять, утешить.

Запах сена ударил в нос. Меня осторожно сгрузили на стог сена и накрыли одеялом.

- Оставь меня, я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня проблемы. Пожалуйста, оставь меня. 

- Очень больно? – он будто не слышал меня. – Я сейчас схожу за мазью и тебе станет полегче.

Было темно, я даже чувствовала это сквозь закрытые веки, мирно посапывали лошади. Значит, я в конюшне отца Филиппа. Надо отсюда выбираться, пока меня не нашли и совсем не убили. Сползла с сена и, как слепая, протянула вперед руку, пытаясь нащупать препятствия. Послышались шаги, я замерла, поворачивая голову в сторону, чтобы уловить, откуда исходит звук.

- Зачем ты встала? – меня снова подняли и уложили на тоже место, заботливо накрывая теплым одеялом.

- Зачем тебе это надо? – было больно открывать рот, глаза и язык тоже были обожжены.

- А если… я скажу, что мне небезразлична твоя жизнь? Ты перестанешь задавать вопросы?

- Не знаю... – прошептала ему в ответ. 

Его пальцы прикоснулись к лицу, размазывая мазь, он старался не давить на ожоги, но все равно было невыносимо больно. Я застонала.

- Потерпи! Скоро станет легче, и ты сможешь открыть глаза и говорить.

Лицо так сильно горело, что казалось, что на голове до сих пор та кастрюля. 

- Прости, но мне нужно намазать твою грудь... ты не против?

- Мне уже все равно  - прошептала я, слегка открывая рот.

Он пытался делать это нежно, не причиняя боли, намазал плечи, руки и замотал их бинтом. Накрыл одеялом и мы сидели молча. Он ничего не спрашивал, просто сидел.

- Кристин? Я приду рано утром... кхм, и тебе придется уйти, чтобы не попасться на глаза отцу. Не пойми меня неправильно, я не хочу, чтобы тебе навредили.

Мазь, похоже, начала действовать и я уже не испытывала эту жгучую боль. Я смогла немного приоткрыть правый глаз, положила свою бугристую культяпку на его руку.

- Все хорошо… спасибо тебе. – У меня не было сил что-то еще говорить и я заснула.

Утро наступило для меня рано. 

- Кристин? – меня нежно гладили по плечу. – Проснись, пора!

Я смогла открыть глаза, хоть было больно, но уже легче. Я прикоснулась бугристой ладонью к лицу  и застонала. 

- Болит? – он посмотрел на меня.

- Не так сильно, но мне казалось, что это просто страшный сон. Я, наверное, выгляжу еще уродливее, чем была? – рассмеялась над собой  вполголоса я.

Филипп зажег свечу, пристроил ее рядом на полу и протянул мне сверток. Я привстала, он помог мне сесть.

- Если честно, то лучше! – его улыбка была искренней. 

- Что это? – я ткнула в него распухшим пальчиком.

- Это моя одежда. Ты не можешь ходить в этом! – он встал, посмотрел на меня и как-то печально мне улыбнулся. 

– Нам нужно поторопиться, если не хотим попасться отцу на глаза. Я выйду, а ты переоденься.

- Спасибо... но я, я не могу – я опустила голову, чтобы не смотреть в его красивые зеленые глаза.

Хоть я его не знала, как человека, но он был единственный, которому я была небезразлична. И я понимаю, какие последствия он может навлечь на себя, увидев нас вместе. А если еще увидят, что я хожу в его одежде, то не только надо мной, но и над ним начнут издеваться. Филипп был на год младше меня, высокий, худощавый, но крепкий, я видела, как он таскает тяжеленные мешки. Его рыжие волосы всегда были аккуратно заплетены в маленький хвостик.

- Почему? – он подошел ко мне.

- Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Меня все боятся, считают больной и сумасшедшей и думают, что это заразно. Как ты думаешь, как они начнут относиться к тебе узнав, что ты не только помог мне, а еще отдал свою одежду.

- Мне все равно! – в его глазах была злость.

- Это ты сейчас так говоришь! Но когда отвернутся от тебя твои друзья...

- Эти придурки? Они мне и не друзья! Кристина, – он осторожно взял мою руку в свою большую, стараясь не причинять мне боли и сказал – Я всегда хотел быть твоим другом.

Я подняла голову и замерла, не зная, что сказать, и только я собралась ответить. Он подошел ко мне вплотную и осторожно поцеловал мои губы. Я сидела не шевелясь, не понимая, как он может целовать такую страшилищу.

- Прости... - он опустил голову. Мой нос прикоснулся к его волосам и вдохнула аромат. Они пахли лесом. – Не знаю, что на меня нашло, но я не жалею об этом поцелуе, – он протянул мне одежду, – можешь одеть под платье, если не хочешь, чтобы знали, что ты ходишь в моей одежде. – Я только кивнула, он вышел.

Через десять минут я была готова. Было больно снимать и одевать одежду, один волдырь лопнул и из него вытекла прозрачная жидкость. Я вытерла чистой рубашкой. Вышла на улицу. Возле конюшни, в которой я провела ночь, стоял Филипп. Он смотрел куда-то вдаль.