Страница 17 из 27
Какая всё-таки сложная штука – жизнь. Кто-то из мудрецов сравнил её с зеброй – светлые полосы чередуются с тёмными. За последние две недели я в этом убедилась на собственной шкуре. Слишком часто менялось моё состояние: бесшабашное веселье на теплоходе с друзьями – ужас первых впечатлений от встречи с неведомой цивилизацией; новые открытия, дружба с Нок – кошмар путешествия по туннелю наверх; короткая радость долгожданной свободы – голод и жажда в пещере на скале; возвращение Нок, чудесный тропический островок - а теперь уже вторые сутки сижу в каюте, не поднимаясь на палубу.
По нашей легенде мы с Питером – кузены, причём я – глухонемая провинциалка. Он хотел меня развлечь круизом на яхте. Мы плыли по морю, когда увидели чудесный маленький островок. Встали на якорь и на резиновой лодке высадились на остров. Пока любовались его красотами, налетел шторм, яхту сорвало и унесло в неизвестном направлении. Прождав помощи двое суток, набрали бананов, кокосов и, на свой страх и риск, поплыли на резиновой лодке искать большую землю, и вот, встретили их судно.
Команда была чисто мужская – крепкие загорелые парни с обветренной кожей и грубоватыми манерами. Если честно, я их побаивалась. Так как на корабле женских кают не предусмотрено, меня поселили в пустующем лазарете. Кормят прямо здесь, чтобы не смущать ребят женским обществом. Питеру хорошо, он с командой сдружился, спит в общей каюте, болтает по-английски, хохочет. Его здесь побрили и постригли, выдали матросскую форму. Не знаю, как он объяснил свою повышенную лохматость, за два – три дня на островке так не обрастёшь и не оборвёшься. Но моряки люди простые, всему поверили.
Я лежу на койке и смотрю на серебристый камушек – самое дорогое, что у меня есть. Не поменяю его на всё золото мира. Это – ниточка к Нок, моя сокровенная тайна, даже Питер не знает о ней. Всю прошлую ночь я постоянно смотрела на его мерцающую поверхность и мысленно звала: «Нок, Нок!» Но ответа не получила. Что случилось с подругой? Почему так боюсь потерять с ней связь? Чем Нок меня приворожила?
Наверное, сказались психологические перегрузки последних дней. Мне ничего не хочется, просто лежу и вспоминаю последние события. Питер забегает по несколько раз на дню, пытается растормошить, шутит, что я чересчур хорошо изображаю глухонемую. От его разговоров мне становится ещё хуже, на глаза наворачиваются слёзы.
- Питер, неужели всё, что с нами было – правда?
- Выброси всё это из головы и скорее забудь! Думай о предстоящей встрече с близкими и друзьями. Лана, я тебя не узнаю, где твой оптимизм, ты ведь такая сильная. Встряхнись! Хочешь, пойдём на палубу, погуляем.
- Ничего не хочу, оставь меня одну.
- Мне позволили выйти на связь и сообщить своим, что жив, здоров и скоро буду. Как твоё полное имя, попрошу, чтобы сообщили о тебе.
- Светлана Макеева. А как ты объяснишь, почему твоя двоюродная сестра из России? Ничего не говори обо мне. На месте я сама позвоню своим, решим, что делать.
Питер похлопал меня по руке и убежал. Всё-таки он молодец, три месяца в заточении никак на нём не сказались. Без его помощи я не смогла бы убежать из Остлэнда и до сих пор была бы там – с Нок, Своргом, Бурвилем и другими острусами. И мечтала бы оттуда выбраться! Да, Питер прав, надо встряхнуться!
Через день сухогруз встретил голландское рыболовецкое судно, на которое мы пересели. А два дня спустя судно прибыло в Голландию. С трудом вспомнив номер Алёны, я связалась с друзьями, которые были шокированы, услышав мой голос с чужого телефона. Они уже меня похоронили и теперь, возвращаясь из круиза, ломали головы, как об этом сообщить моим родным. Алёна громко кричала в трубку что-то невразумительное, чуть не визжа от радости:
- Светка! Ты жива! А мы тебя хватились, обыскали весь корабль. Думали всё – утонула!..
Она начала долго и подробно рассказывать, как они меня искали, но я попросила дать трубку Алексу, он из нас самый уравновешенный. Объяснила ему, куда прислать документы, и попросила что-нибудь придумать, чтобы потянуть время, пока я смогу к ним присоединиться.
- Ноу проблем! Отдыхаем в Сочи, ждём тебя.
Прошло три года. Постепенно воспоминания о чудесном путешествии потускнели. Скучать было некогда – готовила к выпуску своих третьеклашек. Работа в школе, с родителями учеников, дома куча тетрадей. Вечером общение по Интернету с друзьями и Питером. В свободное время – занятия в секции по плаванию и дайвингу. Мать всё чаще стала ворчать, что скоро двадцать шесть лет, пора бы и замуж.
- Светик, я тебя не узнаю! Ты после того круиза стала какая-то не такая. Ты же любила веселиться – танцы, кино, вечеринки с друзьями. Этих нет рядом – заведи новых. Вон Алёна с Алексом уже второго скоро родят, а я, наверное, внуков не дождусь.
Я и сама чувствовала, что во мне что-то переменилось после общения с Нок и другими острусами. Теперь я многое воспринимала по-другому. Когда с кем-нибудь знакомилась, старалась определить – к какому уровню по шкале острусов новый знакомый относится. Я помнила о своём обещании, данном на маленьком тропическом острове, где мной была проведена переоценка жизненных ценностей, и я поклялась отказаться от украшений и роскоши. Одевалась очень скромно и строго, как и положено учительнице. У меня было только одно ювелирное изделие – кулон с плоским серебристым камушком. Я никогда его не снимала, часто грела в ладони и всматривалась в его искорки: «Нок, где ты?»
За эти три года я изучила массу периодики, часами сидела в Интернете и пришла к выводу, что люди с острусами всё-таки встречались. В середине двадцатого века японская рыболовная шхуна поймала гигантское существо, похожее на спрута, с большим количеством щупалец. Они не смогли его сохранить, так как тело быстро протухло, и его пришлось выбросить в море. Я поняла, что это был старый острус высокого уровня. С ним что-то случилось, раз он не смог избежать опасности и попал в сети.