Рожденный для войны

XLV

Не было еще такого случая, чтобы какая-либо

страна получила выгоду от затяжной войны.

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

15 декабря 3057 г.

Томас Марик изучал розовый поток цифр, движущихся в пространстве над его письменным столом.

– А, очень хорошо, сопротивление Кастора подавлено. Регент Малькольм кивнул.

– Так получилось, что вождем партизанского движения оказался Карл Джирик. Согласно данным вашей разведки, у его семьи богатые традиции изменнической деятельности против Мариков. Его бабушка погибла на гражданской войне, а брат был убит, когда ваша служба разведки покидала Кастор четверть века назад. Выяснилось, что он выдавал агентов САФЕ Федеративному Содружеству. Карл был в то время еще ребенком, но он явно воспринимал образ брата как мученический.

– Должно быть, это у них в крови. – Томас осторожно провел левой ладонью по щеке, ощущая под пальцами грубые шрамы. – Мне и самому доводилось быть свидетелем страстей, возросших на семейной любви и ненависти.

– Да, главнокомандующий. Томас вежливо улыбнулся.

– Таким образом пал последний мир, отданный нами Федеративному Содружеству в четвертой войне за Наследие.

– Да, сэр. Но еще продолжаются отдельные сражения, наиболее заметное – на Нанкине, где ваши наемники удерживают плацдармы для войск Сун-Цу. Остатки пограничной области Сарна раскололись на независимые миры и различные ассоциации. Сарн и Стик с ближайшими мирами образовали оборонительные альянсы и направили послов сюда, на Атреус и Новый Авалон.

– Проигнорировав Сун-Цу?

– Они же понимают, главнокомандующий, где находится истинная власть.

– Понятно. – Томас покусал губы, затем нажал на кнопку компьютера, и цифры исчезли. – Что ж, коли есть власть, надо ею пользоваться, иначе зачем она и нужна, не так ли?

– Насколько вам известно, именно так полагал блаженный Джером Блейк. – Регент Малькольм посмотрел на свой наручный компьютер. – Вызов программы пять-семь-один-два-один-четыре. Сейчас мы получим данные о распределении сил в пограничной области Сарна и вероятных целях для ударов.

– Не вижу в этом необходимости.

– А, так вы уже определили цели. Я должен был бы догадаться.

Нет, Малькольм, ты ни за что не догадался бы.

– Как раз наоборот. Я собираюсь отправить Виктору Дэвиону послание, в котором предлагаю перемирие.

Малькольм раскрыл рот.

– Вы шутите, сэр.

– Отчего же? Вы забыли, Малькольм, что я начал эту войну после того, как мой сын и я пострадали от рук Виктора Дэвиона. Мой гнев был праведен, а действия – справедливы. Мои войска отбили миры, отнятые у нас Федеративным Содружеством, и я сделал это без серьезных экономических последствий для себя. Дальнейшая же война дорого нам обойдется. И дороже всего обойдутся наемники, не говоря уж о наших собственных войсках.

– Но ведь вся пограничная область Сарна лежит открытой перед вами.

– Но взятие ее ставит меня в позицию, уязвимую для нападения. Вы, как и я, знаете, что Виктор Дэвион не совершает ответного удара только потому, что у него временно не хватает Т-кораблей. Как только решится эта проблема, то при нынешнем положении вещей он ударит по Сун-Цу, а не по мне. Более того, если я углублюсь в пограничную область Сарна, то еще разозлю и Сун-Цу. Хоть его нация и мала, но в своем параноидальном упорстве он может доставить нам немало неприятностей. Если бы Виктору удалось переманить его на свою сторону или спонсировать Кая Алларда Ляо для развязывания гражданской войны в Конфедерации Капеллана и свержения Сун-Цу. Он обрел бы все потерянное и держал бы в руках нож, направленный в живот моему народу.

Малькольм в нерешительности молчал, явно отыскивая аргументы, которые сбили бы Томаса с избранного курса.

– Но как же Сун-Цу? Разве его не разозлит отказ от помощи?

– Разумеется, разозлит. Но я его успокою. Я прикажу наемникам поддержать его на Нанкине. Если он захочет большего, то я предложу ему выкупить у меня контракты с наемниками. Затем, если он захочет продолжения его собственной войны с Виктором, то мне просто придется умыть руки.

Регент Малькольм положил компьютер на стол.

– И тем не менее я по-прежнему ничего не понимаю. Вам известно учение «Слова Блейка» о неверующих и о том, как должно их возвращать в лоно веры. Сейчас как раз есть шанс обратить миллиарды людей к свету.

В выступлении Малькольма Томас уловил намек на предательство.

– А я прошу вас понять, регент Малькольм, потому что я выскажусь сейчас критически относительно моего восприятия Джерома Блейка, восприятия, которое Ком-Стар предает и профанирует.

– Этим занимаются богохульники и еретики.

– Разумеется. Так вот именно они секуляризовали Ком-Стар и выхолостили из Звездной Сети то духовное наставничество, которым она некогда и занималась. И эти заблуждения усугубились тем, что лишь технологию Ком-Стар рассматривает как средство достижения предназначения человечества. Наверное, эти заблуждения можно понять, поскольку именно технология и сокрушила безжалостную технологическую силу кланов на Токкайдо. Но нельзя забывать крепости духа защитников Токкайдо, решивших исход этого сражения.

– Об этом не забыто, просто недооценено, главнокомандующий. Как говорил блаженный Блейк: «Исход сражения определяется не численностью, но единением сердец сражающихся».

– Да, Малькольм, Джером Блейк любил цитировать Кюсюноики Масашиги. – Томас медленно покачал головой. – Но фанатичная преданность духу не должна разлучать нас с реальностью. Джером Блейк был добрым человеком, мудрым человеком, но он не ограничивался лишь добротой и мудростью. Его величие состоит в понимании прошлого и умении проецировать уроки прошлого в будущее. Будущее представлялось ему темным временем, в котором человечеству предстояло пасть, и Ком-Стар был призван поднять человечество к свету. То есть складывалась ситуация, аналогичная той, что сложилась на Терре в Европе после падения Римской империи. Ком-Стар уподоблялся христианской церкви, нашедшей человечеству дальнейший путь развития.