Алекс

— Моя знойная девочка… — шепчет, прикусывая мочку уха, отчего моё дыхание сбивается ещё больше.

С губ срывается предательский тихий стон.

— Эта мантия тебе совершенно не идёт.

За считанные мгновения его зубы распахивают края пледа, завёрнутого на груди, и ткань, не задерживаясь на мне ни секунды, скользит вниз, оголяя стратегические места.

— В душ! Немедленно, — нетерпеливое рычание Алекса слегка отрезвляет.

Он отстраняется от меня, давая возможность пройти.

«Чертов манипулятор!»

Женская гордость, забившаяся в угол под шквалом чувств, тут же находит силы заявить о себе снова.

— Ты соврал, нагло и беспринципно. Обвинил меня и потребовал увольнения на следующий день. Для чего? Чтобы оставить меня без средств к существованию и управлять мной, как тебе вздумается?

Намереваясь поставить баночку с йогуртом на столешницу, опрокидываю её на эмоциях, выливая содержимое. Проворчав ругательство на русском, разворачиваюсь и открываю дверцу угловой тумбочки, чтобы выбросить бутылочку с крышечкой в мусорный контейнер.

— Ещё варианты есть? — спрашивает Алекс похолодевшим голосом, а я застываю, как вкопанная, глядя на шикарный букет цветов, едва ли не утрамбованный вместо мусора на самое дно ведра.

Охренеть…

Глава 18. «Недосекс…»

София.

«Как можно «впихнуть невпихуемое» в мусорку??» — вспоминаю любимое шуточное выражение Андрея, нервно покусывая губу. Жаль, это устойчивое словосочетание Алексу мне дословно не перевести, поэтому я молча рассматриваю нежную и одновременно страстную композицию из зелёных лиственных растений и бутонов разнообразных цветов: красных и бежевых роз, пионов, орхидей, тюльпанов, разноцветных шишечек на веточках, и даже белоснежного хлопчатника…

— Ты злился… — утверждение вырывается само собой.

— Очень! — стальной голос врезается в спину, покрывая её жгучим инеем.

Вздрагиваю от пронзившего насквозь холода.

— Но цветы же не виноваты, Алекс, — мой голос сипнет. Сглатываю подступивший к горлу комок обиды. Не знаю, что мне делать: вытаскивать их из мусорного ведра или уходить наверх, не оглядываясь. — Ты за что так с ними? — оборачиваюсь и пялюсь на него недоумевающим взглядом.

Алекс, игнорируя вопрос, молча подходит к холодильнику, достаёт из морозильной камеры пару кусочков льда и бросает их на дно пустого стакана, стоящего на барной стойке рядом с бутылками горячительных напитков. Наливает себе виски, делает глоток и только после этого возвращает мне своё чёртово внимание.

— Сама подумай, — укоризненно смотрит на меня из-под чёрных и длинных ресниц, а мне хочется закрыть глаза, потому что он даже в гневе выглядит настолько привлекательно и сексуально, что можно в любой момент потерять из-за него голову.

Возвращаюсь к букету, достаю его из мусорного ведра, довольная, что мы ещё не успели загадить контейнер разными пищевыми отходами.

— Ревновал значит? — оглаживаю пальцами упругие бархатные бутоны и втягиваю насыщенный цветочный аромат. Вот он — источник удивительного запаха, который будоражил меня во время секса. Обычно цветы из бутиков так не пахнут, но эти какие-то особенные. Неповторимая смесь ароматов мощно кружит голову.

— Не то слово, — взбалтывает остатки спиртного и опрокидывает в себя. Я слышу, как звенит лёд, ударяясь о стенки пустого стакана, а затем доносится стук стеклянного дна о барную стойку. — Был готов тебя убить, Софи…

Я ощупываю пальцами гладкие красные шишечки, обдумывая слова Алекса. Последнее смс, которое он от меня получил ещё утром, гласило о моём отъезде домой с Андреем, и он яро вскипел. Так вскипел, что засунул самый прекрасный и неповторимый букет, купленный специально для меня, куда ни попадя.

— «Вещь всегда должна принадлежать своему хозяину» — таков девиз твоей собственнической ревности? — достаю с полки кувшин, наполняю его водой и, вытащив букет из подарочной коробки, погружаю стебли в своеобразную вазу, чтобы не завяли цветы. Демонстративно водружаю всю эту красоту на барную стойку перед его наглым «фейсом», замечая, как бесстыжие мужские глаза с опасным восхищением скользят по моему обнаженному телу.

Подбираю с пола плед и прячу себя под ним, добавляя масла в огонь:

— С каких таких пор ты решил, что я твоя собственность? — сверлю глаза Алекса красноречивым взглядом, прекрасно осознавая чем всё это может для меня обернуться. Проще говоря: я дёргаю льва за усы, а львы, как известно, не умеют прощать, и память у них хорошая. Всё, что им не понравится, они запомнят и отомстят. И не важно как! Если не голову, так руку они точно оттяпают… Интересно, а кто он у нас по гороскопу? Вдруг мелькает непрошеная мысль.

— Не нарывайся, детка, — ухмыляется он, подливая себе ещё немного виски в стакан.

— А то что? Снова ошеломишь сексом, чтобы у меня не возникало желаний отстаивать свою точку зрения и шокировать тебя лишними вопросами? Мне кажется, нам ещё слишком рано знакомиться с твоими родителями.

— Ты же сама хотела отношений в официальном формате? — лицо Алекса озаряет удивлением. — Испугалась?

— С чего бы? — фыркаю я, наблюдая, как его чувственный рот прикасается к краю стакана, чтобы получить ещё глоток ароматного, терпкого напитка. — Пока не вижу особой надобности. Да и сидеть клушей в доме покровителя, печь ему пироги и воспитывать кучу детей — не является моим пределом мечтаний.

Алекс внезапно давится виски, пугая меня до чертиков.

— Разве я что-нибудь говорил о детях? — сдавленным голосом задаёт вопрос, прокашливаясь.

— Не хватало, чтобы ты о них говорил! — парирую я, склоняясь над барной стойкой, чтобы дотянуться до его спины рукой и похлопать по ней ладошкой.

— Только не говори, что ты карьеристка, и что у тебя в планах не было пункта: «родить»?

Ошеломлённая, отстраняюсь от Алекса, пытаюсь постигнуть логику мужчины. Смотрю в его настороженные глаза и думаю: была ли это шутка или всё-таки планы на будущее? Второе никак не вяжется с этим непредсказуемым человеком.

— Тебя волнует этот пункт? Серьезно? Судя по тому, как ты отреагировал, всё предельно ясно, — обхожу стойку, чтобы ретироваться на верх. Очень хочется принять горячий душ и надеть тёплую одежду. Только вот Алекс прытко поднимается со стула, на который недавно опустил свой шикарный зад, и мгновенно преграждает мне путь к отступлению.

— Как же быстро ты меня отправила в мир монахов-отшельников, — тёплые ладони мужчины мягко ложатся на мою шею. Алекс надавливает большими пальцами на пульсирующие артерии, осложняя дыхание, и это прикосновение кажется настолько интимным и властным, что тело начинает вибрировать лёгким возбуждением. — И ведь совсем недавно кто-то добивался от меня серьёзных отношений… М? Я тебя разочарую, малышка, после того, как ты познакомишься с моей матерью, а я к ней ещё ни разу не приводил обычных любовниц, выбора у нас обоих не останется. Она любого достанет, даже мёртвого. Так что, Со? Думаешь, я облажался с выбором хранительницы очага?

Сглатываю подкативший к горлу ком. Мои глаза мечутся по его лицу, он серьёзен как никогда. Черт! Язык мой — враг мой… Он же шутит? Какие дети? Я не против романтических отношений, только без вмешательства его семьи! Никакого принуждения и поспешных родов я не хочу!

Алекс замечает моё смятение, и его сосредоточенное лицо тут же превращается в наглую и самодовольную рожу, а я снова выхожу из себя. Снова!

— Ну почему же, возможно, когда-нибудь я рожу ребёнка для любимого мужчины, но не уверена, что это произойдёт в ближайшем будущем, так как я его пока не встретила, — говорю ему противоположное, потому что чувства, как раз-таки, кажется, есть, и только идиотка отказалась бы от такого яркого представителя генофонда с первоклассным биоматериалом. Главное сейчас не нарубить дров, ставя этого паршивца на место.

— Брось, ты ревновала меня к бывшей не просто так, — ладони Алекса сползают по шее вниз, останавливаясь на голых плечах.