Страница 29 из 100
Бросив гневный взгляд на клоуна, а затем тоскливый на выход, я поплелась к сцене. Уселась в кресло с номером четырнадцать на металлическом ромбике и сердито уставилась на серебряные звезды на синей бархатной ткани.
Так и быть. Подождем вашего Дунайского.
Но новое потрясение настигло раньше.
- Саша, потерпи. Какая же ты непоседа.
От звука мелодичного женского голоса органы перемешались и провалились. Первым об пол ударилось сердце. Чувствуя, что сейчас упаду в обморок, я посмотрела на соседнее кресло, которое минуту назад пустовало, как и ближайшие рядов пять. Рядом сидела рыжеволосая женщина, которая, нахмурив дугообразные брови, погрозила пальцем.
Отправиться в забытье захотелось еще сильнее.
Я дернулась и поняла, что появление матери, умершей десять лет назад, не единственный сюрприз. Со мной что-то случилось. Я была - не совсем я. Уменьшилась в размерах, превратившись в девочку лет шести в желтом платьице с ромашками.
Да что же это?! Как же…
- Маааам!
- Саша, не ной. Ты же сама хотела посмотреть фокусы.
Женщина устало провела тыльной стороной ладони по лбу. Огненные волосы, точь-в-точь как мои, собраны в узел на затылке. Несколько выбившихся прядей падали на лицо и обтянутые черной водолазкой плечи, нисколечко не портя прическу, а, напротив, придавая налет романтики. Мама была очень похожа на меня (точнее, я на нее), но в то же время разительно отличалась. Черты лица мягче, спокойнее, глаза зеленые, светлые, нос короче, губы тоньше.
- Смотри, занавес поднимается, - зашептала она. – Сейчас выйдет иллюзионист. Я тебе объясняла, это дядя, который фокусы показывает.
Синий бархат поехал вверх, но я не спешила переводить взгляд на сцену. Во все глаза смотрела на маму, которая не могла сидеть рядом со мной, но сидела. Как живая! И тут до меня дошло. Парк Дунайского - не недавнее прошлое, как я себе внушила. Он - мое детское воспоминание, которое я по неведомой причине умудрилась забыть. Сейчас меня в него вернули. Поэтому я вижу маму. Значит, и в прошлый раз она была здесь со мной!
- Дамы и господа! – оглушил голос ведущего. – Встречайте! Несравненный мастер иллюзий - Аркадий Дунайский!
Мама заулыбалась и принялась вместе с остальными зрителями аплодировать. Я собрала волю в кулак и посмотрела на сцену. Коротышка в цилиндре и фраке красовался перед публикой. Он больше не вызывал страха. Обычный мужичок с носом-картошкой и дежурной улыбкой. Дунайский стащил головной убор, перевернул его, показав залу пустое дно, двумя пальцами выудил из нагрудного кармашка платок. Показательно вздохнув, протер им лоб и накрыл цилиндр. Оттуда, как из рога изобилия, посыпались шарики, цветные ленты и букеты. Один из них в ловких руках иллюзиониста мгновенно превратился в белого голубя.
Мне быстро наскучили детские фокусы Дунайского. Пусть я заключена в тело ребенка, но сознание в голове родное. Я снова переключилась на маму. Вот бы поговорить с ней, задать вопросы! Но она не ответит. Ненастоящая. Не существо, а лишь воспоминание. Какая же она красивая! Как ей идет улыбка! Но откуда взялась грусть в глазах и вертикальная морщинка на лбу? Мне казалось, мы были счастливой семьей.
Вообще-то я плохо помню то лето. Последнее для мамы. Я сильно заболела, простудилась в разгар жары. Врачи пропустили осложнение. Я два месяца провела в больнице, то выздоравливая, то снова заболевая. Спасибо бабушке, она не отходила ни на шаг. Папа однажды сказал, что только ее нежелание сдаваться вытащило меня из могилы. А дальше… Дальше я привыкала к мысли, что мы с папой остались вдвоем. Мне, как и многим детям, говорили, что мама уехала и вернется нескоро. Но я поняла правду с первого дня. Училась с ней жить. А через пять лет к нам переехали Бастинда с Вовой.
Из череды грустных воспоминаний вырвал голос мастера иллюзий.
- А теперь главный фокус! Для него мне понадобиться маленький помощник. А лучше помощница. Поможешь дяде показать фокус?
Дунайский обращался ко мне. Еще бы! Огненно-рыжая девочка в первом ряду выделялась. Я приготовилась открыть рот, чтобы предложить фокуснику отправляться в болото или в пахнувший тиной фонтан, но тело воспротивилось. Поднялось, вопреки моему желанию, и отправилось прямиком на сцену. Я хотела остановиться и не могла. Приказывала ногам шагать обратно, но они не слушались.
- Как тебя зовут? – иллюзионист подсунул под нос микрофон.
- Саша, - представилась я детским голоском, рот открывался без моего участия.
Вот, засада! Я не могла контролировать это тело. Являлась наблюдателем, лишенным возможности сопротивляться и высказывать точку зрения. Плохо! Чем бы ни кончилась демонстрация, придется ее досмотреть. Повернуть назад не получится! Замуровали!
- Сашенька, держи, - Дунайский сунул в руки щенка, который не преминул ткнуться мокрым носом в щеку. – Его зовут Граф.
- Граф, - фыркнула я. Слово показалось забавным.
- Мы поиграем в прятки. Ты любишь прятки, Саша?
- Да!
Какой же ребенок их не любит? Дай волю, всю пыль в квартире соберет, пролезая в самые непостижимые и труднодоступные места.
- Вы с Графом спрячетесь в шкафу, а мы все вместе будем вас искать.
«Не пойду в шкаф!» - объявило «взрослое» подсознание. Я не на шутку перетрусила, как в первое посещение парка аттракционов с Варей и Михаилом.
Однако мелкая «я» радостно закивала.
Мебель, в которую мне предстояло войти, поджидала на сцене: высокая, громоздкая с скрипучими дверцами. Я оглянулась на маму, она подбадривающе улыбнулась. Стиснув щенка, я шагнула в шкаф. Внутри встретил мрак, что ни капельки не испугало младшую меня. Она уселась, скрестив ноги, и принялась укачивать Графа, напевая колыбельную. Не заметила, как внутренняя часть шкафа поехала вниз, будто лифт. Меня настоящую это тоже не удивило. Яснее ясного, фокусник сплавил ребенка, чтобы продемонстрировать залу чудо-исчезновение. Пара минут, и нас с щенком вернут обратно.