Страница 21 из 100
- Ну… - мрачно протянула Света. – Я кое-что знаю о них. Но ответ вам не понравится.
****
Настоящее время
Выспаться в тот день не удалось. Едва добралась до дома от Алисиной бабки, покормила вечно голодных кошек и свалилась на боковую, истошно завопил мобильный. Я нащупала его в изголовье, не размыкая глаз.
Звонил сын моей мачехи Вова, которого я вот уже семь лет не зову Вовочкой и не считаю нахалом с задранным носом. Сводный брат стал ближе, чем бывают иные родные. Так случилось, что Вова знает мою тайну. Нет, это не я ему открылась. Однажды он тоже загремел в Поток и является одним из немногих, кто сохранил воспоминания о путешествии.
- Саш, мы с Ритой вечером в театр идем, - затараторил брат. – Мама с нами собиралась, но у нее опять мигрень, дала отбой.
Держа трубку возле уха и, по-прежнему, не открывая глаз, я собралась последовать Аллиному примеру. Однако Вова произнес волшебную фразу.
- Саш, ты же любишь балет.
О, да! Я люблю балет. Последние тринадцать лет.
Дав Вове клятвенное обещание, что явлюсь к театру в назначенный час, я через силу выдернула себя из царства Морфея. Приняла контрастный душ, выпила ещё две чашки кофе, несмотря на израсходованный с утра лимит, и уселась перед зеркалом – наводить красоту.
По ступенькам театра я прошагала при полном параде – в строгом вечернем платье, естественно черном (любой другой цвет при моих волосах смотрится вульгарно) и дорогущих туфлях на тонких каблуках. Вова с Ритой поджидали слева от входа. Рита – Вовина жена и, по совместительству, моя лучшая подруга, та самая, с которой я училась в одном классе.
- Все в порядке? – просил Вова, пока Ритка давала наставления своей матери, выполняющей роль няньки для моего сводного племянника и крестника Матвея. – Выглядишь потрясающе, - поспешил заверить брат. – Но глаза усталые. Сложное дело?
- Еще какое, - тихо ответила я, чтоб Ритка не услышала. Ее мы не посвящали в Поточные заботы. Ни к чему. Проблем и в обычной жизни хватает. – Никогда с таким не сталкивалась.
…Глядя на прекрасный танец на сцене, я порадовалась, что приняла Вовино предложение. Балет завораживал и подпитывал энергией. Давно прошли времена, когда я не понимала язык танца. Я научилась ценить это искусство благодаря одной очаровательной и изящной балерине с непростой судьбой. Как танцует сама Варя, я наблюдала лишь однажды. Но стоит закрыть глаза, и я снова вижу памятный вечер в мельчайших деталях. Жаль, что мир лишился возможности наслаждаться ее волшебством. Шестая комната не обманула. Премьера истории принца и пастушки поставила крест на Вариной карьере.
Я смотрела и смотрела на сцену, чувствуя, как на душе становится и легко, и горько. Но вдруг случилось невероятное. Я провалилась в сон и оказалась – вы не поверите! – в парке Дунайского.
- Наконец-то пришла, - с наглой улыбкой встретил клоун.
- Что тебе нужно, проклятое наваждение? – рассердилась я.
Давненько не виделись, почти позабыла, как выглядит ненавистная кукла.
- Хочу тебе кое-что показать, - клоун кивнул в сторону шатра.
Я повернулась и охнула.
На лавочке у входа в логово иллюзиониста сидела рыжеволосая девочка.
- Алиса! – задохнулась я и кинулась к ребенку.
Но не добежала. Со всего маху ударилась о невидимую стену. Особенно досталось лицу, аж звездочки с неба посыпались. Но я сжала зубы и, не обращая внимания на боль, принялась ощупывать препятствие. Ни края. Ни конца. Замолотила кулаками – не помогло. Запустила увесистым булыжником – никакого эффекта!
Руки опустились, в голове ухнул молот. За спиной Алисы маячил черный энергетический сгусток. Тень! Наваждение, о котором я слышу в Потоке постоянно, но за тринадцать лет встречала лишь однажды...
- Саша! – Вовин голос прозвучал, как выстрел пресловутой пушки, вырывая из странного сна. – Прости, я балда. Ты, действительно, вымоталась. Не стоило тебя сюда тащить.
Я огляделась. Спектакль закончился. Публика, стоя, благодарила танцоров.
- Все в порядке, - пробормотала я, поднимаясь. – На минуту глаза закрыла.
Слова дались с трудом. Жутко болело лицо, словно я приложилась о невидимую стену вовсе не во сне.