Надоевшая

— Впусти меня в дом, пожалуйста.

Я мысленно расмеялась. Надо же. «Пожалуйста». И ключами мы не пытаемся воспользоваться.

— Нет. Ты помешаешь маме спать. Жди у подъезда, сейчас выйду.

Я наскоро оделась, и в самом деле вышла. Вид у Максима был крайне… взволнованным, что изрядно удивляло. Он редко бывал таким, и еще реже позволял мне увидеть себя в подобном состоянии. В руках у него был букет чайных роз, которые мне когда-то очень нравились.

— Если ты пришел сюда, чтобы вручить мне этот веник — то зря. Я не хочу тебя видеть, не хочу никаких цветов, и вообще была бы счастлива, если бы ты исчез с глаз моих раз и навсегда, Макс, — заявила я с мрачной решимостью, и поняла, что говорю чистую правду.

Спайк от неожиданности выронил букет.

— Я думал, ты меня простила. Ты же осталась с нами, когда мы были пленниками у Змея.

— Это другое. Я боялась за ваши жизни. В конце концов, долгое время ты был мне не чужим человеком.

— Был? — карие глаза потемнели. Очевидно, от боли, что принесло мне мрачное удовлетворение.

— Был.

— Что ж… Не буду навязываться. Но, возможно тебе будет интересно узнать, что та статуэтка была ключом к нашему состоянию, и теперь мы с отцом практически нищие, а «Ревенюк» владеет всем в городе. Так что я уезжаю поступать в Москву, равно как и Стас. Ты ведь хотела туда же…

— Москва — большой город. Смею надеяться, мы там не встретимся.

Парень долго смотрел на меня, словно надеясь, что я передумаю, и, поняв его намек, брошусь на шею и скажу, куда собралась поступать. А затем развернулся и ушел, молча. А я почему-то знала, что этим вечером он будет очень много пить и жаловаться на жизнь Мезенцеву. Но о своем поступке я не жалела. Равно как не жалела я и о том, что парой дней позже выкинула в помойное ведро цветы, присланные отцом Дениса.