Страница 8 из 14
Трофим вытащил ключ зажигания.
– Приехали! Пошли вместе, что ли? Только захвати ее… эту штуку… – кивнул он Павлу.
Трофим вошел в избу без стука, пройдя по узким сеням, остановился перед обитой войлоком дверью и подождал замешкавшихся родственников.
В просторной комнате, напротив входа, стоял заваленный бумагами стол, над доброй третью которого нависал широкий запыленный плафон старомодной канцелярской лампы. На передней стенке висел пожелтевший портрет «железного Феликса»; вдоль правой стены – почти до двери в смежную комнату – ряд потемневших от времени стульев.
За столом, склонив голову, сидел мужчина лет сорока пяти в милицейской куртке; на плечах одинокими полосками краснели погоны старшего лейтенанта. Мужчина поднял тронутую сединой голову и посмотрел на вошедших добрыми серыми глазами.
– Здравствуй, дядь Захар! – бодро поздоровался Трофим.
– Здравствуй, молодец! – ответил милиционер, уставившись на смущенно вошедшую за ним пару. – А это никак Дарья со своим мужем?
– Знаете уже?
Милиционер усмехнулся:
– Как не знать? Вся округа говорит…
– Ладно тебе, Захар Васильевич! Дело у нас, поговорить надо…
– Ну, раз надо – садитесь. Берите стулья, да подсаживайтесь.
– Спасибо, – почему-то покраснев, сказала Даша.
Они придвинули стулья.
– Зовут-то как? – спросил Дарью участковый, кивнув на парня.
– Павел.
– Это хорошо… – улыбнулся милиционер. – Ну, слушаю вас, пострелы. Какое такое дело у вас?
Ребята переглянулись.
– Здесь вот какая штука, Захар Васильевич… – начал Трофим. – Мы тут на Гнилуху ходили, порыбалить…
– На Гнилуху? – поднял брови участковый. – И что вас туда-то понесло?
– Пашке захотелось… Короче, стали мы бредень таскать… так Пашка оступился – да под воду с головой!
– Это криминал… – усмехнулся Захар Васильевич.
– Да погоди, дядь Захар: оступился-то он от крика, вот ее, – Трофим кивнул на сестру. – Она закричала – и тот оступился…
Участковый с любопытством поглядел на девушку:
– И с чего же кричала?
– Так ведь череп она нашла на берегу человеческий! – не дав ей ответить, воскликнул парень.
– Череп?
– Вот он… Паша – давай!
Павел привстал, осторожно выставил круглый сверток перед милиционером и развернул его.
Лицо участкового стало серьезным.
– Однако подарочек…
– Смотри, дядь Захар, – подскочил парень, – здесь и отверстие есть… Никак пуля?
Милиционер поднялся, осмотрел потемневшие останки; вытащив со стакана карандаш, развернул им череп лобовой частью на себя, затем вновь развернул.
– Что скажешь, дядь Захар?
Дядя Захар молча рассматривал отверстие в затылочной части.
– Череп – это серьезно, – пробурчал он. – Где нашли-то? Небось у поляны?
– У поляны.
– Худое место, однако… Череп старый… совсем даже… На Гнилухе пропадало два охотника… но этот – совсем старый… – Захар Васильевич поднял голову. – Что-нибудь еще находили?
Ребята вновь переглянулись.
– Находили! – не удержалась Даша.
Участковый вопросительно посмотрел на нее, затем уставился на Павла.
– Он нашел… – смутившись, торопливо кивнул на Трофима Павел. Васильич перевел взгляд на охотника.
– В прошлом году еще было – пострелять ходил, дядя Захар. С километра два отошел от мыса, где Гнилуха петлю делает, вверх по течению, значит, и у камня, на берегу, нашел вот это…
Трофим расстегнул пуговицу нагрудного кармана и осторожно достал завернутую пластину.
– На кобуре, видно, была прибита, маузера… Здесь и буквы есть… смотри! – Трофим ткнул пальцем в находку. – Павел говорит, что здесь написано: «За храбрость штабс-капитану Дунк. Ю. 1918 год»…
– Это только предположение, конечно, – замялся Павел.
– Понятно… – протянул Захар Васильевич, не отрывая глаз с пластины. – «Дунк. Ю.»… Неужели… правда?
– Что именно?
– Да, так… ходили здесь слухи… до меня еще. Так вы хотите сказать, этот «Дунк» как-то связан с черепом? – Он показал глазами на сверток.
– Возможно, это подскажет экспертиза? Если совпадают по времени, то быть может… – Павел замолчал, почувствовав, что невольно дает советы профессионалу.
– Это, конечно… – словно не заметив этого, согласился Захар Васильевич. Он отложил пластину, опустился на стул и окинул ребят взглядом:
– Поговаривали здесь об одном штабс-капитане…
– Штабс-капитане? – переспросила Даша.
– О нем… Хотя уже и не вспомнить в связи с чем… Кажется, что-то искал в этих местах… Знаете что… – участковый помедлил, – находки ваши останутся, пожалуй, у меня. Мы их на экспертизу отправим. Но что касается пластины с буквами… с ней надо сходить к деду Прохору…
– Прохору? – отчего-то смутился Трофим.
– К нему. А что это ты так раскраснелся? – усмехнулся Захар Васильевич. – Уж никак внучка прохоровская запала?
– Ничего не запала! – вспыхнул Трофим. – Скажешь еще, дядя Захар!
Супруги переглянулись.
– А зря, – как ни в чем ни бывало, заметил милиционер. – Девка она – ничего…
– Дядя Захар! – взвизгнул Трофим.
– Ладно, ладно… Это ваши дела. Только Прохор кое-что знает об этой истории…
– Какой истории? – спросила Дарья. – Он знает, кто погиб там… на реке?
– А вот у него и спросим… Если кто и знает о капитане, так это он. – Он помолчал. – Давайте так сделаем. Сейчас сходим поснедаем, а после я наведаюсь к старику. Ну а понадобитесь – кликну вас. Добро? Только – чур! – по поселку небылицы не разносить! Уговор?
Трофим быстро заморгал:
– Уговор-то уговор, Захар Васильевич, да только мы точно понадобимся!
– Уверен? – улыбнулся участковый.
– Уверен, Захар Васильевич. Дед точно захочет узнать чего-нибудь еще!
– Охота вам время терять? Только вернулись ведь.
– Мы не устали, – поспешно заверил Павел. – Правда, Даш?
Даша неопределенно кивнула.
– Вот видите!
Захар Васильевич лукаво повел глазами по лицам нежданных гостей.
– Ну, бог с вами! Делайте свои дела – да через час – у деда. Идет?
– Идет!
Через час они стояли у калитки прохоровского дома. Погода, начавшая меняться еще с утра, теперь окончательно испортилась: небо заволокло свинцовыми тучами, готовыми пролиться осенним дождем, вокруг потемнело, холодный ветер нервными порывами заходил по опустевшим дворам, поднимая то там, то здесь столбы пыли и листьев.
– Что-то запаздывает участковый, – поеживаясь, сказал Павел.
– Придет, – буркнул Трофим. – Васильич человек аккуратный.
– Шла бы ты домой, – поправляя воротник жены, сказал Павел, – прохладно…
Даша покачала головой:
– Нет, я с вами.
– Смотри, а то шла бы…
– Во! – фыркнул Трофим, презрительно уставившись за спины жавшихся друг к другу супругов. – Идет, коза!
Павел и Дарья обернулись: по улице, с набитой продуктами авоськой, в мужской охотничьей куртке шла миловидная девушка лет семнадцати – тонкие черты лица, легкий румянец на щеках, полные чувственные губы… Но высоко поднятая голова, уверенная поступь, смелый взгляд больших карих глаз, сверкающих из-под натянутой до бровей шапочки – все это предавало ей вид независимой, знающей себе цену недотроги.
– Кто это? – поинтересовалась Даша.
– Настя, внучка прохоровская… Язва еще та!
В голосе Трофима послышались нотки скрытого восхищения, явно не вязавшиеся со смыслом произнесенных им слов. Молодожены переглянулись и вопросительно уставились на Трошку.
– Сами увидите! – торопливо добавил тот.
Девушка тем временем замедлила шаг.
– Чего это вы здесь? – нарочито ни на кого не глядя, спросила она.
– Ты бы поздоровалась сперва – люди из Москвы приехали! Для приличия, что ли! – проворчал Трофим.
– Здравствуйте, дорогие москвичи! – повернувшись к супругам, картинно поклонилась Настя. – Добро пожаловать в нашу Глуховку! – Она выпрямилась и, как ни в чем не бывало, спросила обалдевшего Трошку: