Страница 4 из 14
– Ой, мамочки!
– Что случилось? – прокричал с реки Павел. Он остановился и посмотрел на жену.
– Паша, что это?
– Откуда же я могу знать? – Постояв, вновь двинулся навстречу течению.
Даша осторожно ковырнула носком песок и, не удержавшись, издала истошный визг, эхом разнесшийся по реке:
– Ай-й, мамочки, мамочки!
Павел, только поднявший в толще воды ногу, от неожиданности завалился набок, на мгновение скрылся с головой под волной, вскочил и, кинув бредень, испуганно бросился к жене:
– Что случилось?
Дарья, отскочив на несколько шагов назад, чуть не плача, показывала рукой на песок и поминутно причитала:
– Паша, что это? Что это?..
Павел рассек волну и вылетел на берег. Оставшись один, Трошка с минуту растерянно глядел на него, затем сплюнул и бросился следом. Павел тем временем уже тряс жену за плечи:
– Даша, что случилось? Успокойся! Ну, успокойся… Все хорошо…
– Что это? – всхлипывая, показала она глазами.
Павел обернулся, разжал пальцы и, быстро присев на песок, разгреб круглый, темный предмет.
– Что здесь? – запыхавшись, прохрипел выскочивший из воды Трофим.
– Череп… – не оборачиваясь, произнес Павел.
Трофим склонился:
– Вот тебе раз!
Павел поднялся и обнял жену.
– Прости, я мокрый, – тихо извинился он. – Ну что ты, дуреха, это же всего лишь череп. А еще биолог…
– Ну, вот и поели ушицы! – проворчал Трошка, стягивая с себя мокрую резину. – Придется трескать консервы…
– Что это… за мерзость? – прошептала Даша, с ужасом глядя на лежавшую на берегу находку.
– Это, Дашка, опосля, – мельком взглянув на сестру, заметил Трофим. – Первым делом надо Пашку разогреть… Застудится…
– Да, конечно, – потерянно пробормотала Даша. – Конечно, разогреть… Паша, я сейчас…
Она скрылась в палатке.
Трофим переобулся и, пока сестра шумно и долго копошилась за брезентовой стенкой, разложил наготовленные дрова, почиркал не сразу зажегшейся спичкой и, припав к земле, осторожно подул на занявшуюся кору. Язычки пламени, словно мотыльки, весело заметались меж смолистых кедровых поленьев, сгустив неожиданно опустившийся на поляну туман.
– Сейчас разойдется, – заверил Трофим, вставая, и кивком подозвал окоченевшего друга. – Давай, что ли, сюда…
Когда Павел, облаченный в свитер и толстые спортивные штаны, лязгая зубами, вновь подсел к огню, Трофим протянул до краев наполненную стопку:
– На, прими, однако, для согрева. Да и вещи просушить не мешало бы… Погрейтесь пока…
Он встал, подхватил на ходу торчащий в земле топор и бесшумно исчез в клубившемся за палаткой тумане. Через некоторое время в лесу послышался глухой стук.
– Ты как? – с тревогой спросила Даша, помолчав.
– Ничего, согреваюсь…
Павел протянул руки к костру.
– Прости. Это все из-за меня…
– Ерунда.
– Дурацкая история… Я как увидала эти глазницы… Сама не знаю, что со мной случилось…
Павел с нежностью посмотрел на жену:
– Не бери в голову…
– И ты промок, и сеть потеряли…
Разглядывая ее лицо, Павел вдруг подумал, как сильно он любит это милое нежное существо, какое было бы несчастье не встретить ее! А ведь мог и не встретить… Он с грустью вспомнил, как не хотел идти на тот студенческий вечер, где впервые увидел ее, как, едва взглянув, уже не мог отвести глаз и как, одеревеневши от мимолетного взгляда, пригласил на танец и потом долго не мог произнести ни слова… А это пронзившее его «Ой, мамочки!»… Этот крик напомнил ему, как однажды, подвернув ногу, она так же беспомощно вскрикнула и он, остолбеневший и испуганный, вдруг всем существом почувствовал как ее боль отзывается в нем самом… Казалось, он готов был на все, лишь бы никогда больше она не испытывала страданий, которых не перенес бы… Губы неожиданно зашептали:
Даша, не мигая, посмотрела на него повлажневшими глазами, прильнула к щеке и быстро поцеловала.
– Спасибо! Небезупречный, но милый отрывок… Весь сонет я только что прочла в палатке. Прости – нашла в твоем рюкзаке… когда рылась… Сам писал?
Павел смущенно посмотрел в счастливые глаза жены:
– Автор, по правде, мне неизвестен. Но стихи… Мне они показались теми, которые я посвятил бы тебе… Даже заучил их. – Он помолчал, словно раздумывая, стоит ли говорить. – У меня есть одна тетрадь…
– Гнилуха, одним словом! – послышался позади голос Трофима, заставивший его замолчать. Супруги обернулись. – Я же говорил: здесь всегда что-нибудь случается… – Он скинул на землю свежие колья. – Только не беда! Завтра сеть достанем, а одёжу сейчас просушим…
Потоптавшись у рогатины, Трошка поднял один из кольев, примерился и несколькими ударами топора вогнал его в траву. Другой кол был вбит у второй рогатины.
Павел и Даша молча наблюдали: Трофим натягивал на колья веревку.
– Тащите мокроту свою, – не оборачиваясь, сказал он. – Через час – все будет сухеньким…
Когда сырая одежда повисла над костром, Трошка присел рядом и вновь закурил. После нескольких затяжек, он покрутил головой и затем кивнул в сторону реки:
– Странная находка, однако… И как это ты нашла-то?..
Даша вздрогнула. Помолчав, она едва слышно прошептала:
– Он человеческий…
– Человеческий, конечно. А то как же!
– Значит… здесь кто-то погиб?
Трошка, задумавшись, выпустил изо рта дым.
– Выходит, погиб… Давно, однако. Черепок-то совсем трухлявый… – Он покосился на череп. – А ведь и верно, просто так черепа не валяются; никак утоп кто здесь… Может и убили кого… Поглядеть бы надо…
Трошка приподнялся.
– Не надо! – вскликнула Даша. – Зачем?
Парни с удивлением покосились.
– Я лишь взглянуть, – сказал Трофим. – Кость это только…
Он некоторое время постоял в нерешительности и, не дождавшись возражений, направился к берегу.
Череп Трофим рассматривал долго, склонившись, осторожно, одним пальцем, вертя кость то в одну, то в другую сторону. Наконец поднял голову и громко, чтобы было слышно у костра, прокричал:
– Однако правда, кажись!
– Что? – сорвавшимся голосом крикнула в ответ Дарья.
– Убили, кажется… Вот и дырка на затылке!
– Дырка?!
В размывавшем его очертания тумане было видно, что Трофим поднял череп.
– Ой! – взвизгнула девушка. – Не надо сюда!
Парень издалека взглянул на супругов, опустил череп на прежнее место и поспешно накинул на него тряпку, захваченную перед этим с лодки.
– Васильичу показать надо, – сказал он, подходя ближе. – Дело-то, по всему, темное…
– Кто это? – тихо спросила Даша.
– Васильич-то? – Трофим сел рядом. – Забыла уже? «Аниськин» наш – участковый…
– Я не засну, – прошептала Даша.
Трофим удивленно взглянул на нее и зачем-то поднял глаза к лесу:
– Однако стемнеет скоро… Надо и ужин состряпать. Сидите пока, я воды наберу.
– Только не здесь! – взвизгнула Даша.
Трошка, помедлив, кивнул:
– Хорошо, я в сторонке…
Он встал, подобрал котелки и зашагал в затянутый уже плотной дымкой конец поляны.
– Я скоро! – бросил он на ходу.
– Паша, мне страшно! – воскликнула Даша, как только брат, пройдя поляну, скрылся в тумане. Она беспомощно посмотрела на мужа. – Я не засну рядом с этим…
Павел обнял жену за плечи.
– Да что ты, Дашка! Ведь всего лишь кость! Дряхлая и никчемная! Ты же биолог! Сама все знаешь…