Страница 19 из 57
На кухне остались одни женщины, мужчины под предлогом посмотреть почту разбрелись по спальням, и из калининской уже доносился негромкий, но равномерный храп. Наталья деликатно журчала в туалете за стеной.
- Надо доедать салаты, потом опять закажем супчик из ресторана, - Нинка закрыла дверцу холодильника. - Короче, девочки, с готовкой можно не заморачиваться.
- Никуда я не поеду, догуляю отпуск с вами, - объявила Маришка.
- Отлично. Значит, разобралась со своей диверсанткой?
- Да, ее ждет операция «Дихлофос». Кстати, Артем сейчас разговаривает с Женей. Она позвонила при мне.
Все осторожно покосились на Ольгу. Та, безучастная, сидела в углу на кухонном диванчике. Первой не выдержала Нинка.
– Подруга, сколько нам уже на тебя смотреть. Говори, что у вас произошло, пока мужики все попрятались.
Нинка протянула Ольге чашку чая. Ольга подняла голову и впервые за день ее расфокусированный взгляд обрел ясность. Она резко оттолкнула от себя чашку и почти выкрикнула Нинке в лицо:
- Если я захочу поговорить, я это сделаю. Не дергай меня, и так душа в клочья.
Потрясенные этой вспышкой, женщины уставились друг на друга. Ольга прикрыла рот ладонью, ее плечи задрожали. Оказывается, расслабленная и счастливая Наташка тоже весь день следила за Ольгой, словно коршун. Она с порога бросилась к дивану, протиснулась мимо стола и обняла худенькие плечи подруги, обтянутые синим свитером.
- Ну, что ты, девонька моя. Конечно, когда сама захочешь. Никто тебя не заставляет.
- Сама, не сама… все равно это ничего не изменит. У Артема есть какая-то женщина. Вы это хотели услышать?
Ольга обвела глазами лица подруг. Все они выражали сочувствие, злость, но не удивление. Кажется, эта новость никого не потрясла. Вновь нахлынувшую ярость, желание запустить чашкой в стену остановил неожиданный вопрос:
- Одна?
- Что?
- Одна любовница?
- Нин, ты с ума сошла? Какая разница, одна или десять?
- Большая, между прочим.
Ольга, онемев, смотрела на подругу. Кто тут сошел с ума? Кажется, остальные разделяли ее недоумение: Маришка и Наталья пялились на Нинку с приоткрытыми ртами. Словно придя в себя, Маришка тряхнула головой, взяла с мойки тряпку и начала вытирать со стола.
- Дай мне.
- Да ладно, сиди.
- Нет, дай. Сама разлила, сама и уберу.
Казалось, сейчас Ольга способна делать только одно дело одновременно. Она целиком сосредоточилась на остывающей лужице чая и даже не повернула голову, когда на лестнице раздался топот и злой голос Артема:
- Вырастили на свою голову! Что она себе позволяет? – Он остановился, ожидая ответа жены.
Нинка понимающе скривилась: похоже, в семье Лукьяновых за все неприятности, доставляемые дочерями, несла ответственность жена Артема. Только вот сейчас она не торопилась вмешиваться в семейные разборки. Молчание затягивалось. Наконец, Ольга соизволила повернуться.
- Что случилось?
Прохладный голос звучал так, словно ответ ее совершено не интересовал. Артем шагнул к жене, но, заметив обращенные к нему лица женщин, остановился.
- Женька решила прочитать мне лекцию, как быть хорошим отцом. Она, видите ли считает, что я должен извиниться перед ней. Извиняться перед ее дармоедом мне, так и быть, не нужно. Потому что мне хватило здравого смысла не оскорблять его лично. Мне! Хватило! Здравого смысла!
Ольга пожала плечами и снова повернулась к грязному столу.
- А чем ты недоволен, папа? – Раздался голос Саньки. Ей двадцать три года, на минуточку. Мы взрослые люди, нравится тебе это или нет.
- И ты туда же? Хватит с меня баб, я ухожу!
- Куда?
- Пойду утоплюсь.
Насколько помнила Ольга, для Артема это была предельная степень гнева. Обещание утопиться, застрелиться и повеситься означало крайнее возмущение, а так же отказ от переговоров и компромиссов. Таким образом он «умывал руки» и «отворачивал лицо свое» от нерадивых домочадцев. Им оставалось только немедленно капитулировать и безоговорочно признать свое поражение. У нее возникло странное чувство, как у актера, забывшего свою роль и растерянно глядящего в темноту суфлерской будки. Впрочем, сегодня играть пьесу «Благородный отец» было некому: актеры разбежались, сцена опустела.
- На озере ни одной проруби нет, я уже проверила, - Санькин голос сочился ехидством. – Но мы с тобой можем слепить снеговика.
- Вот не надо говорить, что мне можно, а что нельзя. Я на сегодня педагогическую норму уже выполнил и перевыполнил.
Артем успел взять себя в руки. Но, хотя его лицо было совершенно неподвижно, в голосе клокотала холодная ярость. Кажется, до Саньки так и не дошло, что сейчас происходит между ее родителями. Впрочем, его младшая дочь всегда была совершенно искренним и простодушным эгоцентриком. Она протянула Артему блокнот:
- Я тут кое-что набросала. Насчет собачьего приюта.
Поверх блокнота Артем упорно смотрел на Ольгу, которая швырнула мокрую тряпку на стол, и стояла, опершись ладонями о столешницу, оставив мужу на обозрение лишь часть щеки и заправленные за ухо пряди рыжих волос.
- Не сейчас.
- Но папа!
Артем резко повернулся и, задев плечом Санькину руку, быстро пошел к двери. Блокнот описал в воздухе дугу и с тихим шелестом опустился на пол, из него, словно осенние листья, выпорхнули и разлетелись по углам разноцветные бумажки. Одна из них скользнула под диван. Из прихожей раздался грохот, что-то обрушилось на пол, хлопнула входная дверь.
Маришка посмотрела в окно, Нинка выглянула за порог кухни.
- Сорвал вешалку…
- Ой, в тапках ушел…
- Ну, все правильно. Назло врагам отморожу уши…
Первой хихикнула Санька, Марина сначала закашлялась, но когда Нинка захохотала заливисто и радостно, с облегчением перестала маскироваться и присоединилась к веселью. Наталья сидела за столом и улыбалась, подперев щеку ладонью. Ольга фыркнула и посмотрела на подруг. Это даже не театр. Это старый добрый балаган под названием «Цирк сгорел, клоуны разбежались». Теперь ей казалось, что ноги у нее ослабели от смеха. Плюхнувшись на стул, она тряслась в безудержном хохоте вместе со всеми, пока не почувствовала на плечах теплые Нинкины руки.