Страница 6 из 11
Кондуктор пошел обратно на площадку, чтобы помочь пассажиру забраться в трамвай. И пока Лена ехала в трамвае, он то и дело подходил к ней, чтобы утешить, чтобы она не убивалась из-за какого-то там недоумка, который мог вот так вот сбежать и бросить ее одну. Нечего и думать, найдет она себе хорошего человека, и беспокоиться нечего, так он ей говорил.
Еще он говорил с другим пассажиром, который только что сел, хорошо одетый пожилой господин, а потом с другим, который сел еще позже, тот был рабочий, из добропорядочных, а потом с одной милой дамой, та села после рабочего, и всем рассказал, какая с Леной приключилась беда и какие есть на свете негодяи, что могут так обойтись с бедной девушкой. И весь трамвай жалел бедняжку Лену, и рабочий пытался ее утешить, а пожилой господин посмотрел на нее пристальным взглядом и сказал, что, похоже, она хорошая девушка, но надо быть осторожной, а неосторожной быть нельзя, и тогда бы с ней такого не случилось, а милая дама подошла и села с ней рядом, и Лене это было приятно, хоть она и отодвинулась от дамы в уголок.
Так что Лена, когда выходила из трамвая, уже немного пришла в себя, и кондуктор помог ей выйти и сказал напоследок: УНе расстраивайся ты. Пустой был парень, никудышный, тебе еще повезло, что от него избавилась. Найдешь себе другого, в самый раз по тебе. И не переживай, я в жизни не видал, чтобы такая неприятность и у такой славной барышниФ, ? кондуктор покачал головой и пошел обратно в салон, чтобы обсудить это дело с прочими оставшимися у него в трамвае пассажирами.
Кухарка-немка, которая всегда бранила Лену, очень рассердилась, когда услышала всю эту историю. Она так и знала, что ничего-то миссис Хейдон, которая только и знает распинаться, как-де она всех на свете осчастливит, для Лены не сделает. Добрая кухарка и раньше-то ей не слишком доверяла. От людей, которые много про себя понимают, ничего по-настоящему не дождешься. Нет, не то чтобы миссис Хейдон была дурная женщина. Миссис Хейдон женщина правильная, настоящая немка, и Лена ей племянница, и она Лене хочет только добра. Кухарке это хорошо известно, и она всегда это говорила, и миссис Хейдон ей всегда нравилась, и она со всем уважением, и та к ней с уважением, а Лена так робеет, если нужно бывает поговорить с мужчиной, и миссис Хейдон, конечно, нелегко пришлось, когда она задумала выдать Лену замуж. Миссис Хейдон славная женщина, вот только послушать ее иногда, так будто она невесть кто. Может, хоть теперь поймет, что не всякий раз легко и просто устроить так, чтобы все выходило по-твоему. Кухарке очень жаль ее, миссис Хейдон-то. Такое для нее разочарование, и столько хлопот, а с Леной она и впрямь всегда как с дочкой родной. А Лене, кстати, лучше бы пойти переодеться и перестать реветь. Слезами горю не поможешь, а если Лена будет хорошо себя вести и наберется терпения, тетя обязательно что-нибудь придумает. УА я поговорю с миссис Олдрич, чтобы она тебя пока тут оставила. Ты же знаешь, Лена, она к тебе со всей душой, конечно, она тебя оставит, и я ей все расскажу про этого дурня, про Германа Кредера. У меня, Лена, просто зла не хватает на таких дураков. И перестань, Лена, нюни тут распускать; иди сними хорошее платье и сложи его как следует, а то испортишь, понадобится другой раз, а надеть нечего; и давай-ка помоги мне с посудой, и все будет в порядке. Вот увидишь, как я сказала, так оно и будет. А ну-ка, перестань мне реветь, слышишь, а не то я тебя вконец изругаюФ.
Лена никак не могла остановиться, и тихонько всхлипывала, и была вся такая несчастная, но сделала в точности как сказала кухарка.
Девушкам, с которыми всегда сидела Лена, стало ее очень жалко, когда они увидели, какая она несчастная. Бывало, что ирландка Мэри очень на нее сердилась. Мэри всегда просто до белого каления доходила, когда разговор шел про Ленину тетю Матильду, которая невесть что о себе понимает, а у самой дочки две набитые дурищи. Мэри бы ни за что на свете не согласилась быть как эта жирная всё-не-по-ней Матильда Хейдон, ну хоть золотом ее осыпь. И как только Лена может все время к ним ездить, когда они так себя ведут, будто ни в грош ее не ставят; вот этого Мэри никогда не понимала. Но Лена, она ведь никогда не знала, как поставить человека на место, оттого-то все ее и беды. И вообще Лена дурочка, какая глупость с ее стороны расстраиваться из-за этого олуха деревенского, который даже не знает, чего ему надо, а только смотрит в рот мамаше с папашой и знай твердит свое УjaФ как трехлетка, и даже глаза поднять на девушку и то ему страшно, а потом раз и смылся в последнюю минуту, как будто кто ему чего сделать хотел. По-озор? И Лена будет тут еще про какой-то позор! Да для девушки позор, если ее с таким вот олухом кто увидит, не то что замуж за него. Но Лена такая квашня и никогда-то, бедняжка, не умела показать людям, чего она на самом деле стоит. Видите ли, позор, что он от нее сбежал. Вот только попадись он Мэри, она бы ему показала. Да чтоб ей, Мэри, не было ни дна ни покрышки, если Лена не стоит пятнадцати таких Германов Кредеров. И слава богу, что Лена отделалась от этого Германа Кредера и от его грязных, вонючих родителей, и, если Лена сию же секунду не перестанет ныть, Мэри, вот честное слово, совсем перестанет ее уважать.
Бедняжка Лена прекрасно понимала, что Мэри правда так считает, как говорит. Но Лена была вся такая несчастная. Разве не позор для порядочной немецкой девушки, если мужчина сбежит от нее и бросит ее одну. Лена прекрасно знала: тетя права, когда говорит, что из-за того, как Герман с ней поступил, все знакомые станут показывать на нее пальцем. Мэри, и Нелли, и другие девушки, с которыми она сидела в парке, всегда были к Лене очень добры, но ей от этого было не легче. То, что Лену бросил жених, для девушки позорное пятно и для любой порядочной семьи, и тут уже ничего не поделаешь.
День тянулся за днем, а Лена ни разу не виделась с тетей Матильдой. Наконец в воскресенье пришел мальчик сказать, чтоб ехала к тете. Сердце у Лены билось как сумасшедшее, очень уж она переживала из-за всего, что случилось. И к тете Матильде она бежала со всех ног.
Миссис Хейдон тут же, едва только Лена переступила порог, принялась ее ругать, что заставляет тетку ждать бог знает сколько и что всю неделю не казала глаз, хоть бы проведала, а вдруг тете чего от нее надо, и вот приходится самой за ней посылать. Но нетрудно было догадаться, даже Лене, что тетя сердится не взаправду. И Лениной заслуги тут ни на грош, продолжала браниться миссис Хейдон, если все в конце концов обернулось в ее пользу. Миссис Хейдон просто с ног сбилась улаживать за Лену все ее проблемы, а Лене, видите ли, недосуг прийти проведать, а вдруг тете надо ей что-то сказать. Но миссис Хейдон никогда не обращала внимания на подобные мелочи, если только ей выпадала возможность сделать человеку добро. Она, конечно, сбилась с ног, улаживая за Лену все ее проблемы, но, может, хоть теперь, когда Лена все узнает, то вспомнит про благодарность. УГотовься, во вторник ты выходишь замуж, ты меня слышишь, Лена? ? сказала ей миссис Хейдон. ? Придешь сюда во вторник утром, я все приготовлю. Наденешь новое платье, что я тебе купила, и новую шляпку с этими, с цветочками, и поосторожней, пока будешь ехать, а то перепачкаешься вся, ты, Лена, такая безалаберная, и совсем не думаешь, и вечно выкинешь что-нибудь этакое, как будто у тебя не голова на плечах, а бог знает что. А теперь ступай домой и скажи этой своей миссис Олдрич, что съедешь от нее во вторник. И не вздумай забыть, про что я тебе тут все время толкую, насчет поосторожней. Ну, Лена, будь умницей. Во вторник ты выйдешь замуж за Германа КредераФ. Вот и все, что Лена узнала про то, что случилось за эту неделю с Германом Кредером. Лена совсем забыла, что нужно бы что-нибудь про это узнать. Она в самом деле во вторник выйдет замуж, и тетя Матильда назвала ее умницей, и никакого пятна на ней не осталось.