Страница 52 из 74
- Почему она до сих пор горит?!
- Я делаю все, что могу, мой маршал.
- Ты делаешь недостаточно! Если она умрет, я тебя похороню заживо на заднем дворе поместья!
- Я вас понимаю, - голос мужчины дрожит, но он отвечает уверенно. – Но у иномирянки…
- Ее зовут Самсара!
- …у Самсары не такой состав крови, как у наших женщин. Она переживает вживление более болезненно.
- Болезненно?! Да она горит, словно спичка! Я шею тебе сверну, если она не очнется в ближайшее время, ты понял меня?! Ты обучался при центре Альянса. Ты должен знать, как поставить ее на ноги!
Голоса мужчин доносятся до меня почти отчетливо, но лиц я все еще не вижу. Реальность расплывается, и я испуганно хриплю:
- Зейн?
Мою руку тут же сжимает прохладная мужская ладонь:
- Да, девочка моя, я здесь. – В голосе слышится облегчение, и он мягче на несколько тонов, чем при диалоге с лекарем. - Ты жива, Самсара! Господи, как же ты меня напугала, - его прокладные губы приникают к тыльной стороне моей ладони.
- Я ничего не вижу, - испуганно произношу я.
- У вас жар, Самсара, - голос лекаря, - мы поможем вам, но вы должны спать и восстанавливать силы. Это самое главное.
Теперь становится ясно, почему кожа Зейна кажется мне прохладной на контрасте.
Мне в рот вливают какую-то горьковатую настойку, и я кривлюсь.
- Не уходи, - в полубреду шепчу я.
- Я никогда тебя не оставлю, Самсара. Теперь уже никогда.
Мне кажется, или в голосе Зейна звучит горечь?
Но я не могу оформить мысль до конца, потому что вновь проваливаюсь в тяжелый сон.
**
- Она приходит в себя, тише!
С трудом разлепляю глаза, так, словно они до сих пор пропитаны насквозь песком Харвады.
- Юта?
Хмуро оглядываю испуганные лица незнакомых черноволосых горничных, и сердце наполняется болью. Я надеялась, что все произошедшее было всего лишь дурным сном, погрузившим меня в тотальный мрак. Смерть Юты, кровь Диаго на мне, клеймо…
Я поднимаюсь на подушках, удивляясь тому, какое тяжелое у меня тело. Руки трясутся и еле слушаются, но я судорожно нащупываю свою лопатку. Когда пальцы касаются холодного металла, я взвываю от ужаса.
- Что с вами госпожа? Чем помочь? Вам больно?
- Уйдите! – кричу я, удивляясь тому, как быстро теряю силы. Перед глазами уже пляшут свинцовые точки. – Оставьте меня одну!
Девушки делают несколько неуверенных шагов назад, переглядываясь.
- Уйдите, или богом клянусь, будете отчитываться перед своим господином, почему я наложила на себя руки!
Эта угроза внезапно работает, и меня оставляют одну.
Кое-как поднимаясь на ноги, я иду, шатаясь, к зеркалу. Стягиваю ночную сорочку с плеча и слезы начинают градом катиться из моих глаз. На моей лопатке красуется общемировая буква «Z».
- Нет! Нет! Нет!
Я кричу, рву на себе волосы и до крови сдираю кожу по краям от холодного металла. Он заклеймил меня! Он сделал меня своей вещью и осквернил меткой с первой буквой своего имени!
Неведомая прежде волна жуткой ненависти поднялась во мне, и я забилась в угол, проливая слезы по своей судьбе и смерти Юты, погибшей из-за меня. Я не знала, на кого злюсь больше: на себя или Зейна. Я понимала, что он спас меня из лап Диаго, но сам причинил зло на много хуже. Лучше смерть, чем это. Но в полном мере свою участь я осознала, лишь когда сам Зейн пожаловал в комнату.
За ним вошли девушки с подносами, и я тут же отвернула злые глаза, увидев его мощную фигуру. Он, как и обычно вошел, сияя уверенной холодностью.
- Иди Самсара, тебе нужно поесть.
- Не хочу, - звонко отозвалась, понимая, что желудок сводит от мучительных спазмов. Но хуже страданий от голода было только сидеть с этим зверем за одним столом.
- Я сказал иди сюда, - произнес он уже с нажимом.
- Нет.
От его рыка мурашки страха прокатились по коже. Услышала его приближающиеся шаги и зажмурилась, ожидая новой боли.
К моему удивлению, ее не последовало. Меня мягко, но уверенно подхватили его руки.
- Пусти! – колочу руками по его груди. – Пусти немедленно!
- Ты ослабла и должна поесть.
- Тебе-то какое горе? – усмехаюсь я. – После всего, что ты со мной сделал, можешь просто дать умереть в своих камерах пыток!
Встретилась с ним глазами и замера от страха. Там плескалась уже знакомая тьма.
Он резко посадил меня на стул, и сверкнул глазами:
- Теперь ты принадлежишь мне. И умрешь тогда, когда я скажу.
- Ого! – я рассмеялась в голос, понимая, что обезумела, раз говорю с ним в таком тоне. – Ты можешь мучить и насиловать меня, Зейн, но своей жизнью владею я сама!
- Не с этой меткой на спине, - спокойно заключил он, садясь напротив меня.
- Где Юта?
- Она погибла. Ее тело превратили в прах и развеяли над землей Харвады. Так принято у нас.
В груди все полыхнуло болью. Я не ошиблась, верная горничная действительно была мертва. И все из-за меня. Этот грех я никогда не смогу искупить.
- Диаго?...
Лицо Зейна стало еще темнее:
- Его постигла та же участь.
Нахмурилась, наполняясь недобрыми предчувствиями, и тут до моего носа донесся до безумия родной запах.
Я впервые обратила взгляд на стол и громко выдохнула от удивления.
Передо мной стояла самая настоящая земная еда: запечённая до хрустящей корочки курица, говяжьи стейки, рыба с лимоном, поджаренный картофель, несколько видов вареных круп, ягоды и различные овощи. Этим всем можно было бы накормить маленькую армию.
- Что это такое? – глухо произнесла я.
- Земная еда, - хмыкнул Зейн, с подозрением накалывая говядину вилкой. Он отрезал маленький кусок и положил его в рот, пережевывая и хмурясь. Если бы не обстоятельства, я бы, пожалуй, улыбнулась, глядя как этот бесстрашный мужчина подозрительно жует «вражескую» пищу. – Съедобно, - заключил он, глядя в мое хмурое лицо. – Ешь, Самсара.