Страница 74 из 86
Часть шестнадцатая.
О том, что нас держит и о том, что нас отпускает.
Уж и не знаю, сколько лет минуло в нашей подвальной гавани, только слой пыли становился всё толще, а паутина всё белее. К тому времени в доме растащили почти всё. Везде зияли дыры и гуляли шальные сквозняки, а когда–то начищенные до блеска этажи виднелись один за другим сквозь прогнившие перекладины. Там же виднелся и кусочек неба. К слову, с пару–тройку десятков оловянных солдатиков в нашем кукольном полку тоже было не досчитаться: многими из них бродяжки растопили переносные печки. Но тут настал черёд и уцелевших. Однажды, спустя несколько тысяч ночей, под покровом темноты в обрамлении сумеречных теней явился чёрный человек. Он с огромным удовольствием, куражом и восторгом юрко рыскал в самых дальних потаённых углах, заглядывал во все трещины и дыры, пристально рассматривал каждый клочок бумаги, каждый обрывок ткани, словно искал в архитектурных останках редкое сокровище, скрытое в недрах разрушающегося дома и исчезающей истории. Так он обнаружил забытые притаившиеся игрушки и обрадовался, как дитя, найденному цветному стёклышку. Он долго возился, кряхтел, сражаясь с наросшей глыбой песка и кирпичной пыли и, наконец–то, нас откопал. Чёрный человек бережно стряхнул густой пыльный слой колонковой кисточкой и хитро усмехнулся: "Тоже пойдёт". Он положил нас в дорожную сумку, водрузил её на плечи и ушёл.
Это был городской чернокопатель. Так называли людей, которые промышляли разграблением старых построек. Они охотились за ценными вещами, потерянными, забытыми или зарытыми. Во время войн, мора или бедствий многие жители обустраивали тайники и прятали там самое ценное в надежде однажды вернуться домой и воспользоваться благами своих тайников, но многие из хозяев так и не возвращались. Чернокопатели имели дурную славу и преимущественно такой же дурной нрав, и потому придавались гонению. Некоторые называли их мародёрами и расхитителями кладов, принадлежавших далёким потомкам, народу и государству, другие – романтиками и авантюристами.
Впрочем, именно для этого человека лазание по заброшенным местам было скорее любимым занятием – хобби для ублажения души, так как его реальная жизнь была в тягость и казалась бессмысленной, однообразной и унылой. Хотя у него было всё, что издавна считалось залогом и проявлением счастья: семья, работа и дом. Но это отнюдь не делало его счастливым человеком. Работа пожирала все его силы. Он каждое утро стискивал зубы и, фальшиво улыбаясь, продавал простакам ненужное барахло. И чем больше барахла ему удавалось сбагрить, опустошая чужой кошелёк и облегчая чужие счета, тем больше денег он зарабатывал на собственные нужды и прихоти. А чем выше получалось его жалование, тем больше становилась вероятность догнать родную, более успешную жену. Из–за этой бесконечной гонки и желания доказать, что он не пустое место и на что–то ещё способен, его дом стал ему чужим и холодным. Жена чернокопателя была преуспевающим дельцом, приумножала накопления и деловые контакты, и потому целыми днями пропадала на любимой работе. В конце концов, добившись признания и влиятельного положения на занимаемой должности, она перестала замечать ранее горячо любимого мужа, а после и вовсе не считала должным его даже по–человечески уважать. Женщина с кислым усталым выражением лица сетовала на то, что её жизнь могла бы сложиться по–другому, не повстречав она в бурной молодости безумного мальчишку, который ходил босиком и заплетал в длинные русые волосы денежные купюры в знак протеста и мирного бунта.
Однако, если честно, тогда она и сама была такой же: лёжа под оголённым небом, пообедав позавчера, она не чувствовала дискомфорта и хотела только любви и мира во всём мире. Затем она стремительно вырвалась вперёд, в реальность. Её подкупило общество вкусной едой и дорогими нарядами. И потому женщина начала смотреть на своего спутника со всеми его фантазиями и маленькими причудами, как на сплошное недоразумение, этакий конфуз юности, плачевную ошибку. Это было лёгкое навязчивое презрение, от которого она не могла больше избавиться, даже если и хотела.
У этой, откровенно говоря, несчастливой супружеской пары был сын. И паренёк относился к отцу хорошо, но был занят своей собственно жизнью, надвигающимися вступительными экзаменами и тайными подружками. Он либо пропадал с друзьями, либо отсиживался в своей комнатушке, поэтому виделся и тем более, разговаривал с родителями крайне редко и кратко. Немудрено, что однажды наступил час, когда находиться в родном доме для чернокопателя стало невыносимым. Дом стал ему не то чтобы тюрьмой, но уж точно больничной палатой: бесцветной, стерильный и до смерти скучной.
Такова была жизнь моего нового владельца.
Мужчина надел медицинские перчатки, достал нас из сумки и разложил в углу комнаты на заранее расстеленное полотно. Так под яркой электрической лампой продолжилась наша очистка. Примерно через два часа дверь скрипнула, и в комнату вошла его жена, недовольная и раздражённая. Она привычным брезгливым взглядом окинула занятие благоверного и протянула:
– Каждый день я возвращаюсь домой и каждый день спотыкаюсь о твою огромную сумку. Неужели так сложно аккуратно поставить её в шкаф и не швырять посреди коридора? И каждый день я вижу одну и ту же картину, как ты самозабвенно возишься с рухлядью и мусором!
– Ну, почему же с мусором? – безразлично ответил он. – Здесь очень много редких вещей, потрёпанных – да, грязноватых – да, но очень интересных и ценных.