Страница 63 из 86
Так я познала ещё одну человеческую историю очередного хозяина, которая завершилась банально и страшно, что, впрочем, было совершенно обыденным для того времени.
Года пролетали стремительным бурным потоком. В небе с диким свистом проносились гигантские стальные птицы, заглушая клокот пернатых чердачных почтальонов и далёкие крики. Со дня моего сотворения я наблюдала многие перемены. Мир примерял различные лица, и это лицо ему не шло.
Мой юный господин почти перестал говорить со мной, но каждое утро, едва небеса озарял алеющий рассвет, приходил, чтобы выпустить очередного почтового голубя. Но большинство птиц возвращались к полудню следующего дня с непрочитанным посланием.
Он не покидал свою затею, упорно готовясь к поступлению в элитное военное учреждение под угнетающим надзором отца. Но ещё через несколько месяцев приключился нелепый несчастный случай, который развязал ему руки. Его отец, будучи снова пьяным до беспамятства, как обычно выполнил вечернюю процедуру наказания бестолкового сына и решил напоследок сходить на кухню, чтобы утолить жажду, так как избыток алкоголя в желудке безжалостно сушил горло. В потёмках он споткнулся о наполненное водой ведро, поскользнулся и больше не поднялся. Был бы он трезв, всё окончилось бы пустяковой ссадиной, но трезвым он бывал только на любимой работе по обнаружению скрывающихся грязнокровок и их покровителей.
В конечном итоге, все хлопоты и затраты по достойному захоронению покойного взяла на себя контора. Казалось бы, ничего любопытного в этом фатальном стечении обстоятельств не было, кроме того самого злосчастного ведра, которое всегда убиралось матерью моего юного хозяина в чулан. Но неожиданно оно оказалось аккурат в нужном месте и в нужное время, став смертельной преградой на пути нелюбимого супруга и ненавистного отца. И даже если это обстоятельство и было случайным, то тогда уж точно не обошлось без глухой закономерности – верной сестры слепого случая, которые время от времени на пару творили высшую справедливость.
Что происходило в голове матери в связи с ранним вдовством, понять было невозможно, столь молчаливой и бесстрастной она была. А юный мой владелец терзался одновременно чувством облегчения и глубокого стыда за собственное упоение тишиной и покоем.
К тому времени война перестала душить страны: чудовище обезглавили, опозорили и выставили на всеобщее обозрение. Но что–то так и осталось тайной под семью печатями. Настали мир и разруха. Бравые Всадники: Мор, Война, Голод и Смерть постарались на славу и оставили после себя пустоты и искалеченные судьбы.
После безвременной кончины единственного кормильца семьи стало невыносимо трудно выживать в послевоенное время: вдовьей пенсии ни на что не хватало, сын был неопытным юнцом, а мать толком ничего не умела, кроме как вести хозяйство, да и играть в молчунью. К тому же никто не хотел связываться с родственниками такого ярого "специалиста по зачисткам", и то и дело в воздухе проскальзывало недоверие и пренебрежение выживших горожан. Найти работу с такой родословной не представлялось возможным. Время настало полуголодное и полухолодное, так как с такой репутацией, без наличия особых талантов, влиятельного круга знакомств или зажиточной родни сложно было продержаться на собственных силах, да честном труде. Потому постепенно в расход пошли ценные вещи, натасканные из чужих домов и припрятанные отцом на чёрный день. Меня тоже было хотели пустить с молотка: позарился один приезжий из–за океана достопочтимый господин, специализирующийся на коллекционировании антикварных кукол. Тогда это стало нормой: во время войны грабили всё и всех без стеснения, и в нашу родную страну повадились со всего континента и из–за его пределов вереницы мэтров той или иной отрасли, пылкие коллекционеры или их представители, а так же торгаши и ростовщики всех мастей. Они покупали за гроши кровавые трофеи у простодушных жителей, тайком пересылали вещи за границу, где перепродавали за баснословные суммы, сколачивая солидное состояние. Распродав всё более–менее ценное, мой юный хозяин всё же решил меня оставить. Его не покидала надежда разыскать медноволосую подругу и что–то ей подарить, особенно такую, как я, ведь он помнил те полки в комнате девочки, усеянные куклами. Так же его не покидало жгучее чувство стыда. Он всегда считал себя лучше отца, но, тем не менее, с небывалой лёгкостью продавал награбленное добро преданных и убиенных. Заморский гость долго уговаривал юношу продать ему старую куклу, пытался так и этак, постоянно повышая цену, при том подсчитывая, как бы не переплатить и не прийти в убыток и искренне не понимал, почему этот, ни черта не разумеющий, юнец так вцепился в ветошь в тлеющем затхлом платье. Коллекционер навязчиво впихнул юноше свою визитную карточку в карман жилета, на случай, если он однажды передумает.
Мой юный господин в последний раз поднялся на чердак, выпустил в мирное небо всех голубей до единого, не прикрепивши к их лапкам ни одной записки, и наглухо заколотил маленькое чердачное окошко. Так он выпустил на волю все свои страхи, волнения и чувства. Это был символ освобождения, первый шаг к осознанию собственного "я" и определению жизненного пути. Освободившись от пагубного принуждения отца и того времени, он бросил обучение и пошёл восстанавливать родной город камень за камнем, в составе разношёрстных групп, в основном состоящих из стариков, женщин и детей.
Города восстанавливались со стремительной скоростью, рабочей силы катастрофически не хватало, и потому, через какое–то время начали прибывать иностранные мастера. Улицы запестрили всевозможными оттенками кожи и глаз. Какая нелепица получилась: ещё совсем недавно велась отчаянная ожесточённая борьба за мнимую чистоту крови, а как только она завершилась, мир превратился в калейдоскоп, где всё перемешалось и слилось воедино. В конечном счёте, война оказалась бессмысленной и беспощадной, впрочем, как и большинство войн.