Страница 25 из 32
С утра Хэл затеял уборку в помещениях «Грахлы», раздраженно бурча, что в дельте Самси шкуна чудовищно заросла грязью и песком. Все потому, что у кое-кого голова забита невиданными сокровищами, а времени убраться за собой вечно недостает. Посуду уже сто лет толком не мыли, и золу из печки не выгребали. Тор сунулся было помочь, но гро-Баграт гневно рявкнул на помощника: «Пшёл вон!». Так что нордлинг сидел на корме, пересчитывая запасы эликсиров дыхания и прикидывая, на сколько еще хватит оставшихся бутылей. Выходило — очень ненадолго. Значит, нужно докупить новых, а ближайшее место, где это можно сделать — Балмора. Да и треснувшее стекло в маске заменить тоже бы не помешало. Седмица туда, седмица обратно, тем временем ветер переменится, с моря придет шторм… поиски опять растянутся невесть на сколько. Локи уверяет, что вполне обеспечен, но верится в его слова с трудом. Охотник за книгами и так уже вбухал в свое безумное предприятие весьма круглую сумму. Но вдруг затонувшая «Звезда» дремлет прямо под днищем шкуны, ожидая их появления?
Осторожно переступая по влажно блестящим доскам босыми ступнями, с носа спустился Локи. Был его черед нырять. Из-за сталкивающихся течений вода здесь была довольно прохладной, и пловцы отправлялись на дно, натягивая просторные холщовые рубахи и штаны — хоть самую малость, но теплее. Для полного снаряжения Локи недоставало еще широкого кожаного пояса, куда крепились сетки с утяжеляющими камнями и флаконами эликсиров. Широкие «ласты хоркера» сохли на транце, маска лежала на скамье, ослепительно сверкая надраенной медью и вытаращенными линзами. Корма у «Грахлы» была довольно узкой, два человека поневоле сталкивались — и внезапно их с силой швырнуло друг к другу. Силой внезапного, пронзительно-острого осознания того, что время неудержимо ускользает сквозь пальцы и эти солнечные дни больше никогда не повторятся. Силой и жаждой нахлынувшего желания плоти, больше похожей на ненависть, чем на страсть. Ударом кулака Тор захлопнул дверцы в нижние помещения «Грахлы», нетерпеливо дернув Локи к себе. Торопливо, смазанно целуя потрескавшиеся от соли губы, сдирая чужую и свою одежду, падая на скамью, на которой они столько ночей провели рядом, глядя на звёздное небо и упруго надувшийся парус шкуны. Вскидывая Локи на себя, лицом к лицу, мёртвой хваткой впиваясь пальцами в его бёдра и ягодицы.
Локи коротко и сдавленно вскрикнул, когда нордлинг вломился в него, ткнулся лицом в плечо — Тор ощутил сомкнувшиеся на предплечье зубы. Охотник за книгами дёрнулся, нащупывая опору под ногами, приподнимаясь и опускаясь на вздыбленном члене нордлинга, как неспешные волны, качающие «Грахлу». Откинулся назад, Тор вовремя подставил ладонь под его выгнувшуюся дугой спину, ощутив, как напрягаются и перекатываются под обветренной кожей мышцы. Наконец-то получив возможность увидеть лицо Локи не в полумраке каюты и не вполоборота через плечо. Тот жмурился от ослепительного солнечного света, мотал головой, с бессмысленной силой кусая губы. Из них вскоре потекла кровь, солёная, как морская вода. Локи скользяще двигался, то медленней, то быстрей и настойчивей, внезапно всем гибким, разгорячённым телом приникая к Тору и шарахаясь назад. Даря быстрые, кусачие поцелуи, выгибаясь в попытках раскрыться ещё шире, впустить нордлинга ещё глубже, и сразу же резко сжимаясь, до боли стискивая в себе чужую возбужденную плоть.
Они любили друг друга под опрокинутым куполом неба, и любовь эта была краткой и яркой, как вспышка падающей звезды на небосклоне. Когда Тора пробрало тягучей медленной дрожью достигнутого удовольствия, Локи мягко, но непреклонно высвободился из кольца удерживающих рук. Нордлинг остался сидеть на банке, сгорбившись и закрыв глаза. В кровавой темноте под веками плясал сонм радужных искр. Услышал рядом шлёпающие шаги, а после всплеск — Локи, как был, нагишом спрыгнул в море. Смывая со своей кожи чужой и собственный пот, чужое семя и след от прикосновения чужих ладоней. Снова ускользнув, как сорвавшаяся с крючка рыба. Не удержать, не сохранить.
— Тор, — орк толкнул дверцы изнутри, высунулся и утробно фыркнул. Какой-то частью рассудка Тор сознавал, что ему должно быть стыдно — за всё, что они тут сейчас вытворяли… и за безумные дни около Самси, а ведь гро-Баграт никому из них не сказал ни слова упрека. Хотя наверняка отлично всё слышал. Переборки между каютами «Грахлы» тонкие, а они с Локи тогда возились и орали громче спаривающихся кагути. Но сладкий жар полученного удовлетворения был сильнее голоса рассудка и стыда, и Тор заставил себя открыть глаза и поднять ставшую такой тяжёлой голову. Если разгневанный Хэл сейчас решит набить ему морду, он даже сопротивляться не станет.
Его компаньон ухмылялся во все три десятка заостренных клыков.
— Эк тебя разобрало, — высказался он.
— Хэл… — Тор умолк, не зная толком, что сказать. Оправдываться — недостойно, отрицать — глупо…
— Молчи уж, — отмахнулся орк. — Нешто я настолько тупой, чтобы совсем ничего не понимать? Я ж вижу, он пришёлся тебе по душе. Хорошо. Только твой дружок — парень дурной и переменчивый, что зимний ветер в заливе у Солитюда.