Страница 24 из 86
Хло
2 недели спустя...
Сердце сильно клокочит, когда допиваю последний стакан виски со льдом. Мне не за чем возвращаться домой. Пока не стоит. Вик несколько раз писала мне, спрашивая что случилось. Но я молчала. Теперь я всегда буду молчать. Молчание - золото. Теперь я это точно поняла. Жаль, что иногда мой разум бывает настолько далек от реальности, что не понимает, к какому исходу приводит меня.
Я утопаю в собственных слезах, продолжая вертеть разговор с братом в голове. Тогда я могла просто наблюдать за ним. Когда я вернулась домой, полностью разбитая и опустошенная, Лео ждал меня на крыльце. Уже по одному его взгляду было ясно, что он был в курсе.
Я покачала головой и отдалась эмоциям. Брат крепко держал меня в своих руках, а потом рассказал полную версию папиной болезни. С каждым днем было все хуже и хуже, но он продолжал жить.
- Почему он не сказал мне об этом? - снова и снова спрашивала я Лео. Он отстранено качнул головой и закрыл веки.
- Он не хотел огорчать тебя. Ты так сияла, когда получила ответ из колледжа. Ты была счастлива, узнав, что со следующего года будешь учится там. Как он мог сообщить тебе о таком? - Лео разочаровано смеется, будто сейчас это вполне обычно. - Он видел тебя: как ты смеешься, как веселишься, наблюдал за тобой... он любил тебя, Ло. Твоей вины здесь нет.
Тогда мне хотелось плакать. Я не могла простить его, но и не могла обижаться всю жизнь. Он был моим отцом.
На следующее утро, Лео не оказалось дома. Перед тем, как начать уже обзванивать все морги и полицию, пришло сообщение.
"Я все решил, Хло. Я соглашаюсь на операцию в Израиле. Скоро буду. Не волнуйся, пожалуйста.
Люблю.
Я снова осматриваю крохотную сцену в Red Bull. Сегодня играет местная группа FreSile. Девушка, с вьющимися локонами до поясницы, цветом пепельной розы, медленно раскачивается, повисая на микрофоне.
Она начинает тихо рассказывать о том, что ее душевное состояние превращается в стертую дыру на бумаге, как и она сама. Она начинает рассыпаться на мелкие кусочки, но снова и снова собирает себя воедино, чтоб только увидеть свое Чудо по ту сторону безымянной реки.
Я усмехаюсь, качая головой. Но стакан в руке повисает в воздухе, когда приходит осознание, что ее проблемы схожи с моими. Мне нужно было с самого начала поговорить с ним.
Я видела его лицо по утрам, боли и скрючивания каждый раз, когда он собирался работать на заднем дворе. Но вместо того, чтобы сидеть сейчас в тепле, укутавшись пледом или греясь возле камина, сидя в кресле - я сижу тут. В паршивом пабе, чтобы заглушить рану глубоко внутри.
Телефон в кармане снова начинает подавать сигналы о прибытии сообщения, но я не реагирую. Я допиваю свою последнюю порцию виски и сбегаю.
Кровь в висках начинает бурлить так сильно, что становится больно. Я стряхиваю глупые мысли и жму на газ. Дорогу совсем не видно, щетки не помогают, лишь размывая остатки уличной грязи по стеклу. Из глаз начинают течь слезы, застилая вид на дорогу.
Вдруг одна фара часто-часто начинает моргать, а затем и вовсе погасает. Я хочу затормозить, но педаль заедает. Теперь мне действительно это все не нравится...
Пальцами начинаю вжиматься в руль, давить на педаль с новой силой, но все завершается тем, что ситуация ухудшается еще больше. Машину начинает заворачивать в кювет.
В голове проносятся самые яркие моменты, пока в конце концов ничего не остается. Я закрываю глаза и вжимаю голову в плечи.
- Эй, осторожно! - слышу голос с той стороны дороги. Я медленно открываю глаза и осматриваюсь. Тело потряхивает, пальцы скрючены и меня тянет вниз.
Дверь со скрипом открывается и в салоне появляется лицо Шона. Я изумленно хлопаю глазами, пытаясь собрать мысли в кучу. Но в итоге ничего не происходит. Я продолжаю глазеть на него, как на приведение. Парень улыбается мне и протягивает руку.
- Если ты будешь продолжать на меня так смотреть, то я, пожалуй, развернусь и уеду, - говорит он, уже уходя.
- Погоди... - хриплю я в панике и Шон останавливается, но не разворачивается ко мне лицом.
Что если это подарок с неба? Пусть он и не Колтон Хейнс (актер и модель), но лучше, чем в одиночку да еще и в потемках разгуливать по улице. Я выбралась наружу, поправляя одежду и волосы.
- Как ты тут вообще оказался? Я думала, что ты на гастролях? - Я узнала об этом после похорон, как раз через неделю после больницы.
Как рассказывал мой отец, Шон был никому не нужным ребенком в семье. Он рос и воспитывался самостоятельно. Никто ему не помогал. До тех пор, пока парня не нашел его родной отец и не пригласил к себе. Теперь я знала о нем все. По крайней мере часть из его жизни.
Я верила своему отцу, а значит, возможно, такая его жизнь и была. Он предлагал мне пари? Зачем теперь спорить, если я знаю правду?
Я хотела отстраниться от него. От всех, чтобы защитить себя. И не только. Мне нужно было уладить свои проблемы, а Шон не был частью этого. Он не вписывался в мою обыденность.
Он был музыкантом. Знаменит и, скорее всего, богат. У него были женщины - возможно даже сейчас есть. Что он делал здесь по середине шоссе - я не имела понятия.
Шон резко обернулся и его лицо озарила острая боль. Он взмахнул руки в воздух и скрестил их на затылке, всматриваясь в мое лицо. От его взгляда мне хотелось спрятаться, но было некуда.
Голубизна поражала настолько, что дыхание перехватывало. Его кожа была просто идеальна. У парней она не могла быть настолько фарфоровой. Это нечестно! Тени, падающие от деревьев возле тротуара, придавали ему какую-ту угрюмость.
- Откуда ты знаешь про тур? - удивленно вопрошает он, сощуривая глаза. Я сглатываю, усмехаясь.
- Ты солист группы Sweet Lips, Шон Райдер. Как можно не знать самые последние новости, или о том, что ты ждешь не дождешься долгожданного шестимесячного тура, а? - Я приподнимаю бровь, хотя все сжимается, когда говорю это.