Страница 18 из 122
«Брат, — крутилось у меня в голове. — У меня был брат».
И вновь ложь. Вот только я никак не ожидала, что родители мне будут лгать и скрывать всю информацию о моем брате. Да, он умер, но неужели нельзя было рассказать? А Люси, по всей видимости, тоже все знала, но молчала. Ненавижу. Почему мне вечно все лгут, почему вечно что-то скрывают думая, что так будет лучше?..
— А теперь моя очередь спрашивать, — увидев, что я обмякла от услышанного, Марк поменял положение, садясь на меня также пригвоздив к дереву. — Всегда ли ты знаешь, когда человек врет?
— Да, — тут же ответила я, злобно глядя на него. — По мимике и взгляду это прекрасно можно понять. В этом нет ничего сложного.
— Ошибаешься, — заявил Марк, наклонившись ко мне ближе, отчего его капюшон открыл все лицо.
Только сейчас я смогла отчетливо рассмотреть его обворожительную внешность, замечая, насколько прекрасно его очертание скул. Так и норовит нарисовать портрет, жаль только с меня художник как с Марка балерина.
— Неужели ты ничего не знаешь о своей семье? — сочувственно произнес парень, хмуря брови.
— Как оказалось, нет.
Минуту парень рассматривал мое лицо, будто пытался найти там какой-то изъян или доказательство своей правоты, но для меня эти шестьдесят секунд показались вечностью. В одно мгновение Марк поднялся на ноги, поднимая и меня с собой.
— Думаю, нам стоит познакомиться по-человечески, — продолжил он, не отрывая от меня взгляд. — Меня зовут Марк Олифард.
— Алексис Бронте, — представилась я, пожимая протянутую руку. — И к тебе у меня есть куча вопросов.
— Не все сразу, детка, — с легкой ухмылкой произнес Марк. — Время позднее, тебе пора домой.
— Какая забота, — тут же заметила я. — Но учти, ты от меня не отвяжешься, даже не мечтай.
— Это я уже давно понял.
Не знаю, почему, но с Марком мне было намного спокойнее, чем где-либо. Лесная чаща меня вовсе не пугала, а убаюкивала в ночной тиши под еле слышный звон птенцов, которые с каждым часом замолкали, давая ветру с громким свистом напоминать, что вскоре наступят холодные вечера осени.
— Замерзла? — спросил Марк и, не дожидаясь ответа, притянул меня к себе под плащ. Сначала я хотела возражать, но, почувствовав приятное тепло, будто дома у камина в новогоднюю ночь, я и слова не смогла произнести для сопротивления.
В полной тишине парень провожал меня домой, но как всегда не переступал через реку, от которой совсем неподалеку находился мой дом. Неужели боится намочить ноги? Спрашивать об этом я не захотела, по крайней мере, не сейчас. Марк и так не должен меня провожать.
— Ты всегда в лесу? — поинтересовалась я, не желая прощаться.
— Чаще чем хотелось бы, — просто ответил Марк, но я чувствовала, что он что-то не договаривает, поэтому попробовала выяснить как можно больше информации.
— Ты здесь живешь? В смысле, твой дом находится в лесу?
— Что-то вроде этого.
Опять эти уклончивые ответы.
Я перешла на ту сторону леса, еле оторвавшись от теплого плаща.
— Марк… — позвала я, обернувшись, пытаясь не ежиться от холода.
— Что?
— С чего ты взял, что Джек мой брат? Может, это просто однофамилиц или вообще кто-то решил подшутить надо мной, ведь ты сам говорил, что Джек умер.
— Алексис, — ласково произнес юноша. — Джек твой брат, можешь в этом не сомневаться. К тому же у вас одинакового цвета глаза, такие же синие, как океан на другом конце света.
***
Следующее утро стало самым ужасным днем в моей жизни. Я поругалась с Люси из-за того что я сбежала в лес и вернулась в десять часов ночи, за все время не позвонив ни разу, а она переживала… Но мне было все равно, так как главной причиной ссоры стал Джек, а точнее то, что за все время мне никто не удосужился хоть немного рассказать о том, что у меня был брат. Люси не рассказывала мне ничего, так как мама попросила об этом, ну, а родители ничего не говорили о еще одном члене семьи, посчитав, что так будет лучше для меня и моей безопасности.
Безопасности? Серьезно? Что или кто может мне угрожать?
— Алексис давай быстрее, — вновь позвала меня тетя, дожидаясь, когда я спущусь, и мы сможем поехать на кладбище.
— Я уже иду, — грубее обычного произнесла я.
Я не хотела ссориться, особенно сегодня, но так получилось, а я не каменная, не могу терпеть всю боль, притворяясь, что со мной все хорошо. Жаль, что у меня не такой характер, как у мамы. Она всегда была доброй и храброй, могла вытерпеть все, что угодно, не пролив и слезинки.
Подойдя к большому зеркалу, чтобы еще раз взглянуть на этот ужас, чем-то напоминающий го́тов, я скривилась от боли в груди и от мысли, что могилу родителей придется увидеть вновь. Я с детства не любила ходить на кладбище, меня всегда бросала в дрожь темнота и звуки каркающих воронов. Этих птиц я не боялась, но на похоронах эти летающие существа становились вестниками смерти.
Чтобы не задерживаться над этими ужасными мыслями, из-за которых хочется плакать, я поспешила вниз, не желая еще больше злить Люсинду.