Страница 4 из 36
- Извини за грубость, у меня язык раньше головы работает, - констатировал Матвей, улыбаясь, как смущенный подросток. – Ты так многогранна. Красивая и умная. Я видел тебя в суде, сложно было даже представить, что у тебя есть ребенок и муж и, что ты печешь плюшки. А сейчас смотрю на тебя, и в голове не укладывается, что ты циничный адвокат, наводящий панику на прокуроров.
- Один мой клиент, когда я вошла в комнату для допросов, и вовсе презрительно спросил что-то типа «Что это за девчонка?», - засмеялась Лера, в душе радуясь, что появилась возможность, смени тему. – Он весь такой из себя дядька в наколках, при понятиях, и я – год после адвокатуры. Да-а, то самое дело, которое сделало мне имя.
- Не удивлюсь, если и он в тебя по уши влюбился, - мужчина, словно не желал уходить с двусмысленной темы. – Лер, а если бы не Пахан, у нас бы получилось с тобой?
- Матвей, - оглушенная внезапным вопросом, Лера встала из-за стола и принялась мыть посуду. – Это вот... Совершенно не к чему…
Обычно она всегда держала себя в руках. Всегда держалась довольно холодно и равнодушно с теми, кто пытался подкатить, но сейчас растерялась. Восхищение в глазах мужчины, безусловно, грело женское самолюбие, но не более. Зная вспыльчивую натуру Павла, Лера не допускала даже флирта.
- Только не говори, что не думала об этом. Не думала о нас, - он возник за спиной слишком внезапно, возвышаясь над женщиной. Мужчина оперся на тумбу, расположив руки по обе стороны от Леры, и медленно вдохнул запах её духов. – От тебя пахнет всё также приятно.
- О каких еще «нас»? - последних слов она не слышала. От внезапной близости чужого мужчины пальцы не хотели слушаться. Жаркое дыхание, аромат парфюма, тепло мужского тела, голос с придыханием. И все это новое, чужое, волнительное. Казалось, стук её сердца может разбудить Пашку, "нет, только не это! Он не должен увидеть ничего такого" - испуганно спохватилась Лера. Собрав всё самообладание в кулак, брюнетка твердо выговорила: – Матвей, отойди. Ты ведь знаешь, если Паша зайдет…
- Значит всё дело лишь в нём? – мужчина самонадеянно усмехнулся.
Голос Леры подрагивал и звучал ниже обычного, даже как-то гортанно. Она волновалась и была застигнута врасплох.
- И в нём тоже, - осеклась она. Не решаясь повернуться, она застыла ледышкой и заметно дрожала от напряжения. – Он мой муж.
- Я помню и, что? – в голосе послышалась издевка, словно бы для мужчины это ни значило ничего. Он еще ближе придвинулся к ней, прижавшись крепким торсом к напряженной спине. Одна его ладонь скользнула по предплечью и накрыла руку брюнетки. Лера не успела возразить, пальцами второй руки он бережно убрал прядки, что выбились из прически и прошелся горячими мягкими губами по оголенной шее. От легкого касания по коже разбежались мурашки. Лера судорожно втянула воздух.
- Прекрати, - голос отдавал металлом и подействовал, как удар ногой в живот. Но Матвей не получил бы прозвище Казановы, если бы сдавался так легко. А женщина тем временем заметно напряглась и продолжила: - Паша ведь твой друг, так? Ты понимаешь, как это всё выглядит? Это же мерзко! Это ненормально!
- Ненормально... Ты не идешь из моей головы, что в этом мерзкого? - отозвался мужчина, понизив голос до мурлычущего шепота. Его рука на животе, когда только он успел, тянулась ниже. Его нахальство возмущало и начинало раздражать, а тело отзывалось на ласковые прикосновения. Она дрожала и кажется, забывала дышать.
- Пе-рес-тань, - по слогам выговорила брюнетка. Пыталась отстраниться, но он еще крепче прижал её к себе.
Властно, крепко с жаром, заставляя ощущать своё возбуждение.
- Скажи это мне в глаза, - на самое ухо тихо проговорил Матвей. Удовлетворенный оказанным эффектом, мужчина хитро улыбался. Он высвободил её из оков своих объятий, отстраняясь и давая ей возможность выполнить его просьбу. Она сделала это медленно, ему показалось даже, что Лера так дразнит и раззадоривает. Ясные, чуть затянутые поволокой зеленые глаза скользнули вверх, взгляд этот цеплял за самое сердце, словно прижигая его.
- Перестань, - тихо, но твердо повторила Лера, глядя на него сурово, крепко удерживая в руках самообладание. Она была зла на него, но еще больше на себя. Было гадко от того, что на секунду поддалась чарам прожженного ловеласа. Она пыталась понять, что сделала не так? Какое её действие дало ему повод думать, что между ними, что-то может быть?
Мягкие губы, очерченные аккуратной бородкой, были сложены в легкую улыбку. Небольшая седина в черных волосах придавала еще больше шарма. На морщины не было даже намека, только едва обозначившиеся «гусиные лапки» намекали, что человеку прилично за тридцать. Голубые глаза смотрели словно бы сквозь неё и завораживали, затягивали.
Его глаза беззастенчиво раздевали, обжигали до костей и парализовывали волю. Лера смотрела на него, как кролик на удава. Еще немного и всё. Страсть слишком мимолетна, но разрушительна и безрассудна. Все произошло слишком быстро. Потребовалась секунда, чтобы Матвей прижал её к себе, обняв за талию, а его губы жадно и несдержанно припали к её плотно сжатым губам. Секунда, мгновение, слившееся в бесконечно долгий тягучий миг. Он целовал жадно, как обезумевший. Оглушив внезапностью действий, он старался расслабить её, добиться ответа как можно скорее. Он был настойчив и не сдержан, словно бы этот поцелуй был ему, жизненно необходим.
Его грудь была горячей, отчетливо ощущалось, как рвано колотится его сердце. Бородка кололась, а руки жадно бродили по телу, без стеснения забираясь под свитер или сжимая ягодицы. Самое ужасное, что на долю секунды Лера действительно расслабилась и уже потянулась к нему. Её руки едва не легли на его плечи. На долю секунды это закружило голову, лишая так необходимого сейчас воздуха, это заставило сердце сбиться с ритма, а ноги подкоситься от эмоций. Этот поцелуй был приятен, но почти сразу приобрел привкус горечи. Жгучий стыд охватил молодую женщину. Он беспощадно выжег всё, оставляя только холодную душащую пустоту. Воображение услужливо нарисовало взгляд Павла. Карие глаза смотрели с укором и холодом. За потемневшей от эмоций радужкой, скрывалась боль.